Уакадемика Олега Матвеевича Нефедова два внука - шести и семи лет. Одиндолго мечтал стать президентом, а другой - шерифом. Правда, полгода назадтот, что метил в президенты, разочаровался в этой профессии и решил статьхимиком. "Буду таким, как ты", - заявил он. И дед тут же пообещал выполнитьлюбую просьбу внука. К его удивлению, тот попросил принести набор "Юныйхимик". Где и от кого он услышал о существовании такого набора, выяснитьтак и не удалось.Олег Матвеевич рассказал об этом эпизоде на традиционном "Чаепитиив Академии" (предыдущие публикации см. "самый интересный журнал Наука и жизнь " №№ 1, 2, 4, 2000г.). Естественно, мы сразу же поинтересовались, выполнил ли он просьбувнука. Академик признался, что все нет времени, мол, текучка заела... Итогда мы сообща решили, что сразу после нашей встречи попытаемся достатьнабор, дабы Россия не лишилась будущего химика. Ведь, чтобы там ни судилилюди о разных профессиях, не так часто встретишь мальчика, который скажет:"Хочу стать химиком!".С этого и началась наша беседа с академиком Олегом Матвеевичем Нефедовым.Первый вопрос звучал так: - Есть науки очень популярные, как говорят нынче - "модные", каковымистали экономика, информатика. Химия сейчас, к сожалению, не входит в ихчисло. Почему? - Престиж любой профессии зависит от нескольких факторов. Американцылюбят говорить, что наука не дает людям максимальных заработков, деньгиприносит торговля, но занятие наукой, безусловно, считается престижнымделом. И мне представляется это очень важным. А мы сегодня находимся натой стадии развития, когда государство материально ничего привлекательногои достойного предложить не может ни тем, кто работает, ни тем, кого мыхотели бы привлечь в науку. К тому же средства массовой информации и телевидениене испытывают желания пропагандировать сферу культуры и науки - сферу людейбедных и старомодных. Так что шкала ценностей в России искажена и, естественно,нуждается в корректировке.
Академик О. М. Нефедов как вице-президент РАН отвечает за "химическоенаправление" работы всей Российской академии. - Пока мы говорим о недостатках, а не о достижениях... - Если говорить о химии, то ее привлекательн ость определяется уровнемподготовки и талантом учителя химии в школе. Я родом из Подмосковья, закончилв Дмитрове среднюю школу. У нас был прекрасный преподаватель, и всему нашемуклассу химия очень нравилась, хотя не все, конечно, выбрали эту профессию.Сейчас прежняя система преподавания естественно -научных предметов в школераспалась. А преподавать химию только по учебникам невозможно. Необходимопроводить опыты, пусть и несложные, как это делалось раньше. Но где взятьоборудование, химикаты? В те времена, к сожалению, практически невозможнобыло выйти за пределы учебного плана. Вот что служило тормозом. Я так долгоотвечаю на, казалось бы, простой вопрос совсем не случайно, потому чтоглавным достижением в современной химии считаю создание в Москве химическогоколледжа. Он появился благодаря энтузиазму Сергея Евгеньевича Семенова,бывшего сотрудника Института органической химии РАН. Но сначала был созданлицей, поначалу он размещался на Донской улице в здании бывшего райкомапартии, а сейчас переехал в район станции метро "Электрозаводская"... Япериодически там бываю, встречаюсь со школьниками, смотрю их работы. Хочуотметить особенно: в программу лицея заложено не только углубленное изучениехимии, но и математики. Сегодня математика играет чрезвычайно важную рольв любой профессии, связанной с естествознанием, и в том числе в химии,где очень много квантово-математических расчетов. К тому же знание математикирасширяет возможности поступления школьников в любой другой вуз. В нашемлицее есть 9, 10 и 11-й классы. За три года обучения, когда ребята не толькозанимаются вместе, но и живут одной семьей, - они становятся единомышленниками!Они ходят в походы, организуют разнообразные экскурсии, изучают историю.Мы постоянно помогаем им, чтобы уровень материально-технического обеспеченияоставался максимально высоким.
Студент четвертого курса Высшего химического колледжа А. Романенковза работой в Институте органической химии РАН. - И академики в лицей ездят? - С огромным удовольствием! Они могут не просто читать лекцию час илидва, а вести занятия полдня... Безусловно, в таком лицее нагрузка огромнаяи, казалось бы, дети должны стать этакими "очкариками" , "хлюпиками ",но на самом деле все они здоровые, энергичные ребята. Что свидетельствуетлишь об одном: если люди увлечены чем-то, они становятся крепче и физическии нравственно! Традиционное представление
о том, что в лицее воспитывают "книжных мальчиков ", которые, кромеучебников, ни о чем не думают, разбивается в "пух и прах", стоит толькопознакомиться с самими ребятами.Выпускник колледжа С. Руш продолжает исследовальские эксперименты потеме, начатой еще на студенческой скамье. - Это лучшая агитация за химию? - Безусловно! Примерно те же самые идеи мы исповедовали десять лет назад,когда при существенной поддержке Комитета по образованию организовали приАкадемии наук первое высшее учебное заведение. В Мос-кве много вузов химическогопрофиля. Но все они готовят специалистов по какой-то усредненной программе,потому что очень трудно предугадать, куда именно после окончания вуза пойдетмолодой специалист. И его готовили "на все случаи жизни", а потому особоевнимание в подготовке уделяли технологи ческой стороне. Исключением оставалсялишь Московский университет. Практика же показала, что приблизительно половинавыпускников в промышленность не шли, они оставались в исследовательскихучреждениях. И вот тогда мы создали небольшой колледж. К сожалению, у насне было возможности превратить его в самостоятельный вуз, да и нужды особойнет: при всей его самостоятельности, своей программе, финансировании колледжнапрямую связан с Российским химико-технологическим университетом имениД. И. Менделеева. Он представляет собой как бы наш факультет. Тем самыммы избавляемся от всяческой канцелярии и чисто организационных проблем.И вот уже более десяти лет в колледж поступают тридцать студентов ежегодно- очень талантливые ребята, многие из них заканчивали наш лицей, в основномэто победители разных химических олимпиад. Что характерно и для лицея идля колледжа - вскоре после поступления ребята начинают заниматься практическойнаучно-исследовательской работой. Причем, подчеркиваю, это не лабораторнаяпрактика, а настоящая исследовательская работа. Поначалу у студентов немноговозможностей из-за нехватки времени, но постепенно ребята втягиваются,увлекаются, и у них появляются публикации в научных журналах. Обучениеидет по расширенной и усложненной программе, что само по себе стимулируетих к исследовательской работе. - По сути дела, это своеобразная подготовка ученых с детства? - Талант в человеке проявляется очень рано, просто его надо вовремязаметить. Это мы и стараемся делать. Как ни странно, но о нас очень хорошознают на Западе. Там внимательно следят за выпускниками колледжа... - Пресловутая проблема "утечки мозгов"? - Весьма опасная для нашей науки. Существуют разные оценки того, скольвелик ущерб, нанесенный России в результате оттока специалистов и ученыхна Запад. Одна из цифр звучит фантастически - 600 миллиардов долларов ущерба!Целое поколение у нас "вычищено". В РАН кандидатам наук - в среднем - пятьдесятлет! Такого у нас никогда не было... Резко увеличился относительный процентдокторов наук, их стало очень много, и такого тоже никогда не отмечалось! - Но ведь хорошо, когда увеличивается число ученых высшей квалификации?! - Они растут как грибы, слишком быстро. С социальной точки зрения, конечноже, быть доктором наук хорошо. Казалось бы, и для института тоже неплохо,однако это "устаревшие" доктора - они уже не способны пользоваться современнымиметодами исследований, не могут общаться со своими коллегами через Интернет.В зрелом возрасте трудно перестраиваться, а рост численности докторов наукприходится как раз на пожилых. Из-за чего в институтах подчас не находитсяместа молодым, тем более что и зарплаты очень низкие. Чтобы закрепить молодыхспециалистов в академических институтах, приходится идти на нестандарт-ные методы, тем более что сегодня мы не можем гарантировать им материальныепреимущества по сравнению с тем, как платят на предприятиях, не говоряуже о коммерческой сфере. - А на власть вы уже не рассчитываете? - У нас в Академии побывали все премьеры. Они обещали улучшить ситуацию,но пока не смогли. На последнем общем собрании РАН впервые выступил ПрезидентРоссии.
В. В. Путин говорил и о молодежи. Но опять-таки упоминал лишь о фондахи именных стипендиях, которые, конечно же, сложившуюся ситуацию не изменят.Это лишь временные меры, частные случаи. А нужно решать глобальную задачу:какие могут быть методы поддержки отечественной науки в целом, какие выбиратьнаправления развития, чтобы максимально привлекать к ним молодежь. - Звучит красиво, но реально ли такое? - Приведу несколько примеров. Институты катализа в Новосибирске и нефтехимическогосинтеза в Москве и некоторые другие до 70 процентов своего бюджета формируютза счет контрактов с зарубежными фирмами. Трудно давать такому явлениюоценки, "хорошо" или "плохо" - возможны разные мнения, но на сегодня этоактуально и правильно! Если, конечно, мы не отдаем свои "ноу-хау", своиразработки задешево, по бросовым ценам. Но в названных институтах все делаетсядостаточно квалифицированно, они уже приобрели необходимый опыт. При формированиибюджета там создаются команды, которые выполняют работы по контракту. Тудаи привлекают молодежь. С одной стороны, начинающий специалист получаетприличные деньги, с другой - участвует в международных исследованиях. Длянего это важно, так как именно отсутствие контактов с зарубежными коллегамиочень часто заставляет выпускников уезжать за рубеж. - Это одна из причин. А другие? - Материальные стимулы не всегда самые главные. Одна из основных причин- желание работать на современном уровне, то есть с хорошим техническимобеспечением, в чем мы сильно уступаем Западу. Итак, "три кита", на которых"держится" отъезд ученых из России: низкая зарплата, устаревшее оборудованиеи отсутствие контактов с коллегами. Поэтому если мы можем "смягчить " хотьодин из факторов, то это надо непременно делать. - Учеников у вас много? - На этой неделе была защищена диссертация моего 63-го кандидата наук. - И сколько из них уехали? - Трудно сказать, потому что лаборатория - живой организм. Он постояннов движении. Ответить могу только приблизительно. Примерно 10-12 моих учениковработают в Израиле и столько же в Америке. Значит, около 25 сотрудниковпокинули Родину... Но вернемся к колледжу. Мы резко подняли уровень преподаванияязыка, и студенты могут общаться с зарубежными коллегами уже с первогокурса. Договорились также с рядом американских университетов о летней стажировкенаших студентов. Эксперимент прошел хорошо. И вдруг из первого выпуска50 процентов выпускников остались в Америке. В следующем году картина таже: из 25 выпускников 15 не возвращаются. Мы забеспокоились. Что делать?На заседаниях Попечительского совета пока так и не смогли найти выход. - Вы еще и председатель Попечитель-ского совета? - Да. А среди членов его много уважаемых людей. К примеру, Юрий МихайловичЛужков, химик по образованию. Есть среди наших членов совета и лауреатНобелевской премии Роалд Хоффман - специалист по
квантовой химии, выходец из Польши, хорошо говорит по-русски. Одногостудента после третьего курса мы направили на летнюю стажировку к нему.Через месяц Хоффман предложил ему сразу же остаться в аспирантуре. По-моему,этот факт говорит о многом, в частности о степени той подготовки, которуюполучают у нас молодые специалисты. - А судьба тех, кто уехал? - Мы поддерживаем с ними контакты, приглашаем на конференции к себе.Жизнь у них складывается по-разному. Первое впечатление у тех, кто уехал,неизменно очень хорошее. Более низкая, чем, к примеру у американцев, зарплатане травмирует, так как она намного выше, чем у нас. Чуть позже они начинаютзамечать негативные факторы, убеждаются, что их карьера движется оченьмедленно. Местные партнеры, хоть и слабее, имеют безусловные преимущества.Однако есть важный фактор, который во многом определяет отношение уехавшихк случившемуся: их дети легко вживаются в новую среду и не ощущают себячужаками. - Хорошо, что наши соотечественники не чувствуют себя изгоями, ведьне они виновны в том, что вынуждены были уехать. - Очень важно, чтобы такое отношение к ним утвердилось в нашем обществе.Два года назад проводился очередной Менделеевский съезд по общеприкладнойхимии. На мой взгляд, самый успешный из десяти последних, на которых ябывал. Две тысячи участников из 24 стран! Приехали крупнейшие зарубежныеученые. У меня как у президента съезда была возможность выбора, и мы пригласилидесять наших бывших соотечественников. Они уже стали полными профессорами,пользуются авторитетом. И когда они выступали на секциях со своими докладами,у них глаза светились от счастья - они поняли, что не забыты. Каждый изних, испытывая определенный дискомфорт за рубежом, особенно ценит вниманиеи заботу Родины. - В Китае складывалась аналогичная ситуация. И стоило правительствустраны, когда Китаю потребовались физики, обратиться к своим соотечественникамв Америке, 90 процентов из них вернулись, чтобы помочь родине. По-моему,этот уже исторический факт говорит о многом! Так что нам нужно быть умнееи дальновиднее... - Хотелось бы делать больше, но возможности Академии наук России ограничены.Скажу откровеннее: их практически нет! Двенадцать лет я - вице-президентАкадемии. Это, пожалуй, самые тяжелые годы в жизни нашей Академии за всюисторию ее существования. Вспомним тот же 1992 год: у всех возникло ощущение,что совершена ошибка и ее скоро исправят. Я имею в виду "кавалерийскиенаскоки" на экономику, на науку со стороны так называемых "реформаторов". Прошло пять лет, полных тревог и надежд, в 97-м году началось кое-какоефинансирование. Через год - дефолт, и все пришлось начинать сначала. Тяжелоосознавать, что в полном объеме сейчас выполнять обязанности вице-президентапросто невозможно, постоянно чувствуешь крайне низкую результативностьсвоей деятельности, потому что опереться не на что. Приезжаешь в какой-нибудьинститут и ничего реального сделать не можешь. Раньше, даже во временаперестройки, у меня как у вице-президента было свое финансирование, и ямог в любом институте решать проблемы немедленно. А сейчас ничего кромесочувствия вице-президент выразить не может. Хорошо еще, что в Академиия отвечаю за приборостроение - у нас есть программа по разработке и поставкеприборов внутри Академии, - к счастью, мы сохранили производственную базу,она не деградировала. По этой целевой программе выделяется 12 миллионоврублей, и я могу кому-то посодействовать в разработке и поставке приборов,правда, строго в рамках выделенной суммы. Но я не хочу задерживаться натакой пессимистической ноте. Те ребята, которые учатся в колледже, а потомприходят в нашу лабораторию, работают самоотверженно, самозабвенно, потомучто они пришли в химию по призванию, а это выше всего! - Настало время перейти к науке. О химии говорить всегда сложно,а потому прошу попроще. Итак, где начинали вы? - В 1954 году я закончил Менделеевский институт, остался там аспирантом,а с 57-го года работаю в Институте органической химии в лаборатории химииуглеводородов. У лаборатории хорошая "родословная ". Мой руководитель член-корреспондентА. Петров наследовал ее у академика В. Н. Ипатьева. Это был один из выдающихсяроссийских ученых-химиков, уехавший в Америку. Все время хотел вернуться,но его предупреж дали, что в этом случае он будет арестован и расстрелянкак враг народа. Так что учителя и предшественники у меня - прекрасныеученые. Когда я появился в лаборатории, то, с одной стороны, мне все былопонятно, а с другой - хотелось чего-то новенького. И я пришел к выводу,что есть область химии, которую в значительной степени изучают физики.Образно говоря, есть начальный продукт и конечный. Их можно пощупать, ониустойчивы, но промежуточное состояние между ними - нечто нестабильное.И я попытался как-то зафиксировать "промежуточные частицы", жизнь которыхизмеряется миллионными долями секунды. - Можно ли остановить мгновение?! - Оказывается, можно. Приведу такой пример. Вы берете метан - это простаямолекула, начинаете ее греть. Что с ней происходит? У нее четыре связиводорода, и они начинают рваться. Отлетает один атом водорода, потом ещеодин. И вдруг оказывается, что в химии не все так последовательно и примитивно,как нам казалось раньше. Во многих случаях происходит расщепление молекулысразу на две части. И чем активнее одна из образующихся частей, тем разнообразнеемогут получаться соединения... - То есть вы вторглись в новую область, в которую до вас из химиковникто не заходил? Точнее, смотрели на происходящие процессы и реакции чутьиначе. Вы нащупали новые пути, начали получать углеродные соединения? - Они - замечательные! Они способны выдерживать огромные напряжения.Представьте себе обруч. Он гораздо прочнее палки. Но его нужно согнуть...И в то же время, если его чуть подпилить, он ломается моментально! - И вы занялись "углеродистыми обручами" ? - Это целый класс материалов, которые необходимы современной технике.В молекулу вы "загоняете " огромное количество энергии, и, когда она сгорает,эта энергия выделяется. Со своими коллегами мы создали структуру трехуглеродныхциклов, ставшую уникальным ракетным топливом, которое использовалось для"разгонных блоков". Ведь, чем больше энергия любого топлива, тем меньшеего требуется в космосе. - Разгонные блоки нужны для вывода на орбиту кораблей, орбитальныхстанций, спутников... Это я поясняю для читателей. Сразу после запускапервого спутника вы включились в космические программы? - Да. В космосе весьма жесткие ограничения по весу, а потому перед химикамии поставили задачу создания эффективного топлива. Работа отмечена Государственнойпремией. Еще одно направление - получение принципиально новых веществ.Как известно, все природные углеводороды - нефть, бензин, керосин - легчеводы. Оказывается, если выстроить молекулу особым образом, то можно получитьуглеводород плотностью 1,2, то есть он будет на 20 процентов тяжелее воды,что имеет огромное значение для ракет, для военной техники, где необходимовысокоплотное горючее. Это вторая Государственная премия, которую я получилсо своими коллегами. Казалось бы, мы занимались далекими от практики проблемами,а они повернулись таким неожиданным образом. Впрочем, в науке часто таки случается: подчас находишь ответ там, где другие не ждали ничего. Даи развитие техники, особенно авиации, космического и специального машиностроения,требует новых материалов и высоких технологий. Появление перспективныхматериалов определяет реализацию практически любого самого дерзкого проекта,любой научно-технической идеи. - Даже полета на Марс? - Насколько мне известно, реализация этой идеи зависит только от наличиясредств. Кстати, именно новые материалы и новые технологии защиты космическихкораблей типа Шаттл и Буран от аэродинамического нагрева обеспечили самувозможность их полетов. В дальнейшем, несомненно, роль новых материаловбудет возрастать. А следовательно, и значение химии и химиков. - И вновь профессия станет популярной? Как известно, ваши далекиепредшественники проводили массу химических опытов. Я имею в виду алхимиков.Они были настолько популярны, что их ... сжигали на кострах. А если серьезно,то чем вы отличаетесь от алхимиков? - Очень многим. Во-первых, у нас нет задачи получать золото... - А если бы вам поручили? - Мы не стали бы ее осуществлять, так как прекрасно понимаем, что экономически- дело весьма невыгодное. Смысла в такой работе нет. К тому же ясно, чтоесть гораздо более дорогие и ценные материалы, чем золото. - Но ведь алхимики нашли множество веществ, которые широко используютсяи по сей день!? - Они были экспериментаторами-эмпириками. А в современной химии властвуетматематика, то есть главным инструментом становятся расчеты. Причем онивыступают в двух видах: предсказание будущего результата и объяснение того,что получено и что наблюдается. Обычно имеется несколько структур и нескольковариантов осуществления реакций. Чтобы не блуждать вслепую, как это делалиалхимики, нужно все заранее рассчитать. И тогда вы сможете выбрать не толькоправильный, но и оптимальный путь поиска. - Все-таки мне хочется немного защитить алхимиков. Почему-то их считаютлжеучеными... - У меня в кабинете висят две репродукции, история их весьма любопытна.В 1992 году я провел две очень важные встречи с американскими коллегами:одну - в Москве, другую - в Америке. Договорились о том, что четыре годаАмериканское химическое общество будет бесплатно поставлять нам свои журналы.Мы прекратили выделять деньги на подписку, но тем не менее они нам их присылали.Именно в этих журналах публикуется все самое важное и главное, что происходитв химии. Я договарился, что журналы поступят в наше посольство в США, аоттуда с какой-либо правительственной делегацией их переправят в Академиюнаук. - И вы этим занимались? - А что оставалось делать?! На подписку денег не хватало. Стоимостьномеров за четыре года - астрономи ческая. Такой подарок нам сделали коллегииз США, и за это мы им очень признательны, так как они помогли нашей наукевыжить. Плюс к этому в Питтсбурге есть компания, которая выпускает реактивыи лабораторное оборудование. Она выделила нам реактивов на миллион долларов.Вы представляете, сколько пришлось затратить усилий, чтобы доставить ихв Петербург, освободить от таможенных сборов, привезти в Москву? При нынешнейситуации в России - "тысяча и одна ночь"! Но когда все уже было позади,я приехал в Питтсбург. Там прекрасно знали об эпопее и к моему приездуприготовили оригинальный сувенир. Мэр города вручил мне диплом, в которомзначилось, что теперь в Питтсбурге есть "День доктора Нефедова" , а в придачук диплому подарили две репродукции. Хозяева компании собирают экс-понатыдля художественного музея, где представлены картины, связанные с химиейи химиками. Самые знаменитые из них относятся к XVI веку, на них изображенылаборатории алхимиков. Репродукции этих работ и висят в моем кабинете. - Академия наук России переживает очень сложный период. Удалось лисохранить институты химического профиля? - Мы не потеряли ни одного института! Хорошо это или плохо, я сейчасне говорю. Думаю, что хорошо, так как сегодня вновь создать институт практическиневозможно, а потому нужно сохранить то, что есть. Мы еще живем надеждамина будущее... Таких институтов около сорока, в них работает приблизительно10-12 процентов общей численности научных сотрудников Академии, а их околошестидесяти тысяч. - Все говорят о некотором подъеме экономики в России. Ваши институтыэто почувствовали? - В прошлом году заметно оживилась химическая отрасль. Объем производстваувеличился процентов на тридцать. Что весьма существенно. Но, к огромномусожалению, мы практически полностью утратили тонкие химические технологии,производство пестицидов. Сельское хозяйство не закупает ни удобрений, нисредств защиты растений. Сегодня на полях мы выращиваем одуванчики... - Кстати, в этом году их почему-то очень много! - Скоро останется только делать варенье из одуванчиков. Впрочем, и этогоне сможем, так как свеклы не будет, а значит, и сахара. Сорняки на полях- страшное дело, возродить производство средств защиты растений очень сложно.В свое время мы создали замечательное производство пестицидов, абсолютнобезопасных. Оно рухнуло вместе с Советским Союзом, так как мы работалив кооперации с Украиной и другими республиками. - Вернемся к химии. Что, на ваш взгляд, характерно для этой науки?Я имею в виду - главную тенденцию ее развития? - Химия интегрируется со смежными науками. На грани с физикой появилсяновый раздел химии - наука о материалах. Сначала все материалы для современнойэлектроники создавали физики, а сейчас наука о материалах для электроники,ракетостроения, космической техники, точного машиностроения и так далеебазируется на открытиях в новой области. Второе генеральное направление- интеграция химии и биологии. Появляется физико-химическая молекулярнаябиология. Приведу такой пример. Я являюсь членом бюро Международного союзахимиков, объединяющего всех химиков мира. На прошлой Генеральной ассамблееОтделение органической химии превратилось в Отделение органической и биомолекулярнойхимии. То есть произошла интеграция наук о живом с химией. Именно такоенаправление сегодня становится наиболее важным и для химии и для биологии.Это борьба с заболеваниями, все инженерно-молекулярные манипуляции и такдалее. У нас на глазах рождается новейшая и мощнейшая отрасль науки. Намой взгляд, из всех областей будущего - самая перспективная. - Спасибо. Думаю, ваш монолог о химии получился весьма впечатляющим,а потому надеюсь, число молодых химиков теперь пополнится. - Безусловно, пропаганда химии необходима. Однако убежден, в ХХI векесама жизнь сделает нашу науку не менее популярной, чем была физика в ХХвеке. Владимир ГУБАРЕВ.