В комнате под настенным светильником прибит лосиный рог, и на кончикеодного из его отростков сидит ласточка. Не чучело, а живая птица, но недомашняя питомица, а вольная касатка. Это самец, отец пятерых птенцов,которые ночуют под присмотром матери за дверью, в просторном тамбуре крыльца,где над полкой с пустыми склянками слеплено их гнездо.Случаев гнездования касаток в помещениях, где подолгу находятся люди,в том числе в жилье, известно немало. И всегда на гнезде или рядом с нимна ночь остается самка, а самец устраивается или снаружи, или поближе квыходу. Этот же, наоборот, как только скрывалось за станичными домами солнце,успевал, пока не закрыли от комаров дверь, влететь в комнату и, усевшисьвсегда на один и тот же кончик рога, смирно ждал, когда погасят свет. Вхорошую погоду хозяева ужинали на дворе, и никто ему не мешал. Если позднеечаепитие из-за дождя переносили в дом, он засыпал при свете, не дожидаясь,пока улягутся люди.На ночь закрывались обе двери: наружная, ведущая с крыльца во двор,и внутренняя - в комнату; в форточки были вставлены мелкие сетки, так чтосамовольно вылететь во двор ни самец, ни самка не могли. И рабочий деньэтой пары начинался почти одновременно с рабочим днем хозяев дома, ужепосле того, как вольные касатки, гнездившиеся под крышей сарая и с другойстороны дома, позавтракают сами и птенцов накормят. Но ничего, терпели,сидя взаперти. Самец долго охорашивался, отряхивался, сидя на роге, иногдасхватывал муху - их в комнате было достаточно, - но охотой не увлекался.К окну, в которое уже заглядывало солнце, не подлетал, в другую комнатуникогда не заглядывал, и пол под рогом был чистый.Птенцы и самка тоже сидели тихо: они - в гнезде, она - на длинном гвоздерядом. Всю ночь над крыльцом горела лампочка, на свет которой, наверное,со всей станицы слеталось столько ночных бабочек, что стекла в тамбуребыли густо залеплены уставшими от многочасового кружения мотыльками. Ноблизкая добыча была недосягаема, и самка не поддавалась на соблазн. Наконецдвери открывались, и взрослые птицы, почистив к тому времени перышки, сразуначинали кормить выводок.Я познакомился с этой птичьей семьей за четыре дня до вылета птенцови в первое же утро, привыкнув летом вставать на рассвете, распахнул обедвери, едва со двора донеслось щебетание других касаток. Самец отнессяк этому с каким-то недоверием: зачем в такую рань? Показалось, что птицы-родителии их дети уже настолько приспособились к режиму хозяев дома, что не хотелиначинать охоту и кормление раньше. Ни самец, ни самка не проявили особойрадости, но вылетели во двор и уже там долго чистили перышки, сидя на проводеперед крыльцом.Но вот наступил день, когда птенцы без принуждения покинули гнездо ивпервые увидели небо и солнце. Первый их полет был не далее пяти метровот крыльца, до проводов. Взрослые показали каждому, как опуститься на провод.У одного это получилось сразу, другой примерялся раза четыре, отчаяннотрепеща еще не привыкшими к полету крылышками (это летать не учат, а остальноепоказывать надо). Наконец все уселись в рядок, и началось кормление. Кошекво дворе не было, и день для родителей прошел спокойно. Слетки просиделина месте до вечера.Обычно родители в первые после вылета птенцов дни приводят всех по вечерамдомой. А эти против обыкновения остались ночевать на проводах, хотя к ночизаметно посвежело. Белея в темноте грудками, слетки лишь поплотнее придвинулисьдруг к другу. Обе двери были открыты настежь до полуночи, но птицы, очевидно,не желали больше терять утренние часы: детей надо было кормить как следует.На рассвете вся семерка была на месте, но днем родители перевели слетковна ветлу, метров за сорок от дома. А еще через день птенцы "домашних" касатокстали неотличимы от вольных. Единая стая еще не образовалась, и касаткисловно по именам подзывали то одного, то другого из близнецов, и никакихошибок, когда за кормом норовил подлететь посторонний, не было.Пять ночей пустовало гнездо над крыльцом. Но на шестые сутки с утразадождило, ветер разыгрался до урагана, а к вечеру похолодало, как в сентябре,и касатки засветло привели всю пятерку уже окрепших птенцов. Их - в гнездо,сами - по своим любимым присадам: на гвоздь и на рог.Доверчивость касаток не только в том, что они безбоязненно строят гнездана виду у людей, но и в том, что даже взрослая птица, волей случая попавшаяв руки, не теряет самообладания, словно уверена, что плохого ей не сделают.Одна ласточка, часто летавшая на открытую веранду, после того, как застеклилиодну из сторон, не заметила прозрачного препятствия и сильно удариласьо стекло. Ее подобрали без надежды на то, что выживет, положили в коробкуна полотенце, поставили в комнате на подоконник. Плохо было птице, оналежала, закрыв глаза, не шевелясь. Утром ее увидели на подоконнике, новыпускать не стали, а начали гадать, чем бы накормить пострадавшую. Поймалимуху и только поднесли ее птице, как ласточка сделала два шажка навстречуи вежливо взяла угощение прямо из пальцев. Тогда за мухами принялись гонятьсявсе, а касатка спокойно стояла на подоконнике и ждала. Можно было подумать,что она сызмальства воспитывалась у кого-то на таком же подоконнике.Утром следующего дня увидели, что ласточка стоит на грядушке кроватисовсем в другом углу комнаты. Ее осторожно поймали, вынесли наружу, и сразус ладони, прощебетав что-то на взлете, птица взмыла в воздух и через несколькомгновений растворилась в мелькании десятка соплеменниц.В народе доброе отношение к касатке сложилось в глубокой древности.Доверяясь весенней касатке, крестьянин начинал сеять, но никогда не корилее, даже если яровые всходы гибли от последних заморозков.Касатка завоевала любовь человека добровольным соседством, миловидностью,приятным щебетом, безвредностью и редкостным миролюбием. У двух другихместных ласточек, воронка и береговушки, дерутся взрослые, дерутся междусобой птенцы, иногда взрослые соседских птенцов обижают. У них и в гнездах,и на ничейном пространстве могут разыгрываться совсем непривлекательныесцены. Хорошо, что природа, не обойдя их злостью, никому не дала опасногооружия. Воронки, только когда всем очень плохо, могут согревать друг другасвоим теплом. В иной обстановке чаще проявляется их враждебность.У касаток ни драк, ни намеков на серьезную ссору видеть не приходилось.И когда бы ни смотрел, как чинно и смирно сидят в гнезде птенцы, невольноприходит в голову одна и та же мысль: вот бы всем детям, и птичьим, и нептичьим,такое послушание, такое понимание родительского слова! Они дружно раскрываютрты навстречу подлетающим с кормом отцу или матери, но те сами знают, комуотдать муху, помня, в чей клюв сунули добычу в прошлый раз. Поэтому дваждыподряд одному и тому же порция достается редко, и никто не считает себяобделенным или обиженным. Выводок подрастает дружно и всегда покидает гнездоразом.Примерное послушание без намека на строптивость и самовольство сохраняетсяу слетков все время, пока они пребывают под родительской опекой. Отчуждение,а вернее передача выводка стае, происходит постепенно. Семья распадается,но не окончательно, потому что птенцы из одного гнезда и в стае знают идержатся друг друга. Они помнят свой дом и, если до отлета придется искатьот непогоды убежища на ночь, возвратятся к нему.Гнездо для касаток - нечто большее, чем для других птиц. Правда, этоотносится к молодым ласточкам. Они отсиживаются в сухом гнезде во времядождя, тогда как взрослые, отведя детей под крышу, стойко переносят непогодупод открытым небом: сидят рядышком на ветке или на проводе, а с длинныхкосиц хвоста падают быстрые капельки или стекают тонкие струйки. Это непоказная самоотверженность, а проявление еще неугасшей заботы о потомстве.Взрослая ласточка должна и может противостоять и не такому ненастью, ноиспытывать на стойкость только что начавший жизнь молодняк касатки не считаютлучшим методом воспитания.Любят касатку и за то, что прилетает рано и сразу - к своему гнезду,к своему дому, и всегда с песней. Никогда не прилетит в плохую погоду,а обязательно в такой денек, когда у весны праздничное настроение. Потомснова может завернуть холод, но никто не будет винить в этом касатку. Наоборот,за своими заботами и о ней вспомнят, посочувствуют, а она в то время можетвдали от этих мест пережидать последний возврат холодов.Причина раннего прилета касаток понятна: им намного труднее, чем горихвосткам,мухоловкам и зарянкам вырастить два выводка. У них с постройкой гнездахлопот больше, и на его строительство, смотря по погоде, может уйти временибольше, чем на выращивание птенцов.Лепные гнезда деревенских ласточек необыкновенно долговечны, так каквсегда хорошо укрыты от дождя. Но главная причина такой долговечности -в их конструкции, в том, что птицы не просто лепят комочек к комочку, добавляядля прочности немного слюны, но и укрепляют земляную кладку соломеннойарматурой. Во дворах и на улицах подбирают тонкие соломинки, прокладываяими слои комочков. Весной с растительным материалом бедновато, и весенниегнезда тяжелее летних: в них больше земли. С летних же, которые построеныв июле, всегда свисает редкая, но длинная зеленоватая "борода" из свежихстебельков: всюду, где возят сено, обязательно натрясут немного на обочину,а ласточкам достаточно. И сохнут такие постройки быстрее.Гнезда касаток можно найти в одиноких пастушеских мазанках в глухойстепи, где есть водопой для небольшого стада. Вода касаткам нужна не толькодля того, чтобы грязь для строительства замешивать, но и для питья и купания.Купаются касатки обычно не в самую жару, а ранним утром, когда вода теплеевоздуха. На скорости, в скользящем снижении птица ударяется грудью о воду,и этого, кажется, достаточно. Некоторые,
посмелее, ныряют с разлета, вонзаясь в воду под очень острым углом,и через секунду вылетают из нее пробкой. Не у каждой на это смелости хватает,а может быть, и умения.Касатка - не только деревенская ласточка, хотя это название давно сталокнижным; есть еще касатки: дальневосточные утка и мухоловка. В нынешнемправописании каким-то образом прежняя косатка стала касаткой: ведь народное название дано птице за две длинные косицы в хвосте. Конечно,в деревнях и селах касаток больше, но каким-то парам по душе и город. Нередкогнездятся эти ласточки в боксах больших гаражей, в механических мастерских,в цехах заводов, депо, то есть там, где минуты тихой не бывает не толькоднем, но и ночью, где люди глохнут от беспрестанного стука и лязга, гдесверкает слепящая сварка. Кажется, в такой обстановке и часа не вытерпиттот, кто привык к сельской тишине, непременно произойдет у него нервноепотрясение от грохота, света, вонючей гари. Но, вырастив в таких условияхпервых птенцов, касатки не спешат исправить ошибку, не ищут тихого местечка,а спокойно выращивают там и вторых.Удивляет гнездование касаток под железнодорожными и автомобильными мостами,где к постоянному грохоту добавляется сотрясение от проносящихся грузовыхи пассажирских поездов и тяжелых трейлеров. И ничего: из гнезд вылетаютнормальные птенцы.Где еще могут строиться деревенские ласточки? Под землей. Сколько селпо Дону было сожжено в войну! Не уцелело ни одного дома, ни сарая. Тольконазвания остались. А ласточки весной прилетали и лепили гнезда под сводамикаменных погребов.Но находятся и среди них такие, которые ищут безлюдные места и гнездятсяпо щелям известняковых и доломитовых обнажений на правобережных притокахДона, по меловым обрывам. Гнезда этих отшельников недосягаемы ни сверху,ни снизу, как гнезда обитателей скал.Казалось бы, жизнь касатки известна до мелочей, и нового о ней узнатьнечего. Но разве это не новость, когда включаешь в темной комнате лампу,а перед тобой - живая птица, у которой впереди совсем не легкий день. Идаже неловко станет, что разбудил ее невзначай. И настолько по-домашнемувела себя та ласточка, что я не удивился бы, если бы она прощебетала: "Погаси,пожалуйста, свет. Ночь и без того коротка". Кандидат биологических наук Л. СЕМАГО.
Фото И. КОНСТАНТИНОВА. Любимое место отдыха, и обзор хороший.
Первый вылет труден... Устал.
И водопой, и купание...