Последний день января был еголучшим днем. Таким неянварским,будто он, случайно опередив своевремя, попал сюда из марта. Когда вморозной дымке над невидимымгоризонтом белым кругомобозначилось совсем неяркоесолнце, стылая белизна неба началаголубеть. И по мере того, кактеплело солнце и голубело небо, избелого полутумана веточка заветочкой проявлялся заснеженныйлес. Красно-белый вертолет,застоявшийся за двое суток в снегу,замахал навстречу солнцу всемитремя лопастями, подпрыгнул, повис,и побежали назад домики кордона сневероятно длинными тенями. Авпереди за рекой, которая за двамесяца так и не покорилась зиме,расстилалась зачарованная страна -большой олений лес и царство сосны -древний Усманский бор.


Кандидат биологических наук Л.СЕМАГО (г. Воронеж).

Неподалеку от дороги на сахарныйзавод, прямо на хрустком снегулежит под деревьями олень, не роняяв полудреме голову с тяжелымирогами. Вертолет сбавляет скорость,почти повисая на месте, но зверь неудостаивает его взглядом. Саэродрома за рекой взлетают подесятку в час трескучие самолетики,и к ним давно привыкли все оленилеса, не разбегаются в ужасе, какбывало при первых полетах. Лежитолень, даже не провожая взглядомавтомобили, к которым тоже привыкза свои годы. Это сильный и рослыйзверь с шестнадцатиконечнымирогами, переживший не одну труднуюзиму. Его не раз видели, но нетронули звероловы: такие в своемлесу нужны. Его встречали охотники,но егерь не позволил стрелять потой же причине.

Косые лучи низкого солнца сделаливидимыми даже остатки пней,заваленных снегом на старыхвырубках. Где пень, там бугорок итень от него. А когда солнце слизалос деревьев седину густой изморози,расцветился лес, как ковер,расчерченный линиями просек. Вголубом наряде стоят березы,зеленцой отсвечивают осинники.Снеговой тяжестью пригнулососновые ветки, и как будтоотступили друг от друга деревья,реже и светлее стал лес. К тому же в"строю" соснового воинства -окна-провалы, где лежат жертвытрехдневного снегопада. Через этиокна под тенистый пологзаглядывает солнце, накладывая наголубоватый снег нежно-розовыеполосы.

Откусывал, ломал олень ветки,усыпанные пушистыми серымипочками, торопливо перемалывал ихкрепкими зубами, чтобы днем,подремывая на солнышке, пережеватьвсе еще раз, наслаждаясь горчащимпривкусом осины. Пробовал скоблитькору с толстых веток и ствола, ноона так закаменела от мороза, чтоострые долота резцов только слегкацарапали ее.

...Не для одного из его сородичейжестокий январь стал последним. Емутоже пришлось туго, но он еще доглубокого снега и морозов по старойпамяти пришел к знакомомубобровому пруду как раз к томувремени, когда домовитые зверисъели осенний запас и вышли из норы,чтобы свалить новое дерево. Мягко,без удара и треска легла на снегпрямая осина. Этого и дожидалсяизголодавшийся на сухихорешниковых прутиках рогач. Может,и пытались бобры защитить свое отнеожиданного нахлебника, но трещалв лесу ночной мороз, и поспешили онидомой, волоча за собой по ветке.

С неделю видели красавца-оленялесорубы. Он выделялся среди другихсобравшихся на вырубку не толькорогами, ростом и статью, но и особым,темным окрасом шерсти. Кроме него,здесь нашли спасение десяткаполтора оленух и прошлогоднихтелят. Рабочие не спешили жечь вкострах ветки, оставляя их оленям;терпеливо которое утро укладывалираскатанные ночью поленницы иззеленых осиновых кругляшей; уезжаявечером, сбрасывали с саней остаткисена.

Бобры, повалив еще несколько осин,почему-то снова ушли в глухоеподземное сидение, и олень, ненадеясь больше на своих спасителей,догрыз все, что было можно, и пошелчерез кусты на торную кабаньютропу, которая вывела его в старыйбор. Тут, под мачтовыми соснами, какзеленые кусты летом, лежалиобломанные последним снегопадомветки с хвоей и шишками. На нихудалось прожить несколько дней, нобродили здесь и другие олени, и нехватало на всех скудного корма. Даэто и к лучшему, потому что неоленья еда - сосновая хвоя. Наедаясьее, не раз погибали, не дожив довесны, молодые и старые звери.

...Держится под деревьями ночноймороз. Сверху не видно, как телолежащего зверя сотрясают приступыдрожи. Чтобы согреться в мороз, небегают, не скачут животные, адрожат.

Но в одну из ночей по саннойдороге забежала на вырубкушестерка одичавших собак. Не было уэтой случайной своры волчьейсогласованности в охоте, каждаякинулась за выбранной жертвой, иэто спасло оленей. Они разбежались,но больше на то место невозвращались. Оставалось одно: идтик проезжей дороге, куда в прошлыезимы привозили сено, веники, жом идругой корм. Правда, сюданаведывались кабаны, но то былимолодые звери, подсвинки, которые итабунком не решатся напасть наоленя. Но они не боялись оленей и неуходили, пока не наедались.

Черными колодами лежат на снегулоси. А те, которые стоят, выглядятуродливо коротконогими. Оленитонут в снегу чуть ли не по брюхо. Последам видно, где лоси бродили, гдеолени, где кабаны. Лось широкимшагом по любой целине шагает, и заним сама собой образуется глубокаяборозда в снегу. У оленя шаг короче,чем у лося, и его следы почаще. Акабан-коротышка всем корпусомпашет снег и боками выглаживаетстенки тропы, как желоб.

И дальше летит вертолет. Вснеговую белизну глубоко и четковрезаны извивы лесных ключей. Вдольберегов, как пятна от взрывов,кабанье рытво: раскидалиполуметровый слежавшийся снегтрудяги-звери, чтобы покопаться вмягкой земле ради вкусных корешков.Копались ночью, а на день легли"котлом" в гуще заснеженныхсосен, куда уходит узкаянатоптанная тропа.

Белой глыбой повисло на самойвысокой, на самой могучей соснегнездо последнего крылатогоаристократа Усманского бораорла-могильника. Целый сугроб навершине дерева-великана. Хозяевагнезда где-то за теплым морем, а тутживут только их соседи, парастарожилов-воронов. Вертолетвспугнул обоих с небольшой поляны,в углу которой чернелобесформенное пятно: для кого-то изкрупных зверей слишком жестокойоказалась зима, взяв дань безочереди. Вместе с воронами взлетелс того пятна огромный, по сравнениюс черными птицами, беркут. Давно ужеповадились прилетать сюда зимойэти орлы, может быть, даже из лесовСкандинавии. На таких крыльяхнетрудно за день осмотреть весь леси найти печальную жертву зимы. Воттак, не проливая крови, живут налегкой добыче могучие птицы, царипернатого мира.

Открытые места на займище, какстежками, прошиты лисьиминарысками: свозят сено с лугов, илисы проверяют каждый стог,вылавливая лишенную защитымышатву. Пока еще везде следыодиночек: не подошла пора семейнойлисьей жизни. 

На следующий день, такой жесолнечный, тихий и ясный, ужерейсовый самолет показал мне ту жезиму и тот же лес со своей высоты. Стой, на которой птицы только веснойи летом летают. Совсем иначевыглядели и лес, и давшая емуназвание маленькая речка, и всязима. Не разглядел я вчерашнихследов, не увидел знакомого оленя,еле различимой ниточкой тянулся отреки ручей. Красиво, величественно -ничего не скажешь. Но на земле зимавсе-таки лучше!

Над Усманским лугом и без тогонебольшая скорость вертолетакажется еще меньше, пока какая-токрупная ширококрылая птица ракетойне проносится мимо. А на самом делеэто встретился неторопливыйзимняк, вылетевший на мышинуюохоту. Вот она, высота птичьегополета зимой! Он мог бы и повышевзлететь, да незачем. С высоты,конечно, увидишь больше, да поймешьменьше, потому что ни полевка, нимышь на снегу под солнцем сидеть небудут. Если и выскочит зверекнаверх, то через несколько метровснова нырнет вниз. А день еще оченькороток: его для охоты еле хватает.