_Под Верхним Мамономасфальтовая лента шоссе Москва -Ростов, перекинувшись через Дон,уходит к югу по высокомуправобережью. Тут с любого бугравидно, как всюду змеятся балки. Тосуживаясь и углубляясь, торазметываясь широко и полого,маленькие вливаются в большие,большие уползают к Дону. Ровногоместа совсем мало. Это не"раны" земли, не голые овраги собвалами и оползнями, вырезанные вее теле буйными вешними водами.Склоны каждой выглажены временем ине паханы от сотворения.

Кандидатбиологических наук Л. СЕМАГО (г.Воронеж).

Все это видно сшоссе. Однако скорость ирасстояние, сотни попутных ивстречных автомобилей, шеренгистолбов, плотные лесополосы,автобусные павильончики лишаютстепной пейзаж его первобытнойживописности. Но если свернуть зарекой Богучаркой в одну избезымянных балочек, по дну которойизвивается едва заметныйпроселочек с почти заросшей колеей,попадешь на дорогу в мир прошлогонаших степей - в Дикое поле.

Кое-где сочатсяроднички, короткий путь которых доглубокой осени обозначен свежейзеленью. Но русла большинства балокбезнадежно сухи. Весной серебрятсятам ковыли, к осени густеет сединаполыни и сухоцвета, и лишь кое-гдеудалось укрепиться колючим кустамбоярышника.

Степнойсурок - сама осторожность.



Многобледно-желтой скабиозы, соцветиякоторой будто обкусаны мелкими,неровными зубами, за что траваполучила название чертоваобгрызка. Днем по этим соцветиямперепархивает множество крупныхтемнокрылых бабочек бризеид. Этонастоящие степные бабочки, но и ихполуденное солнце заставляетпрятаться в промоины, широкиетрещины и глубокие колеи. Ночьюнасекомых больше. К огню костраслетается масса мелких бабочек.Привлеченные ихмельканием, прилетают поохотитьсябесстрашные богомолы. Выползают изневедомых убежищ осторожные ночныеохотники - степные гадюки. Онимельче лесных, не так смелы, и о ихприсутствии узнаешь по старым,пересохшим шкуркам-выползкам.Иногда в отблеске пламени мелькнетбольшой тушканчик или бесшумнопробежит светлоиглый ушастый еж.

Там на более илименее ровных местах, на самыхпологих склонах - поля, а средиполей оставлен заповедным кусокцелины (Хрипунская степь), где в маеволнуется ковыль, цветутколокольчики и желтоцветныйрусский василек, а в середине летастрекочут серые степные кузнечики.Есть и другие куски целины,незаповедные: никто не собираетсяих пахать, потому что никакогоурожая не собрать с мелкощебнистой,скудной почвы, где даже дикие травы необразуют прочных дерновин. Однакоздесь даже в середине самогозасушливого лета нет унылогооднообразия выгоревших пустошей.Повсюду разбросаны рослые кустикикермека - травы азиатскогопроисхождения. И в зной, и в сушь набезлистных веточках раскрытомножество крошечных сиреневыхцветочков. В самую жару цветутсолонечник и желтая резеда.Сухоцвет, даже высохнув, сохраняетскромную красоту цветения:сиренево-розовые лучистыекорзиночки создают впечатление,что они только-только раскрылисьнавстречу утреннему солнцу, хотя изних давно уже высыпались созревшиесемена.



Есть здесьохотник и на ежа, и на тушканчика, ина зайца-русака. Филин. Гнездится наземле, днем отсиживается то впромоине, то под обрывчиком, а когдане жарко - на открытом склоне. Сприжмуренными обоими глазами оннапоминает небольшой валун, какихнемало натащил сюда в давниевремена ледник. Рыжеватый пером, онне выделяется на рыжеватой почве.На таком фоне трудно заметить нетолько одинокого филина, но итабунок дроф, распластавшихся навыгоревшей траве. Крупные птицыстановятся невидимками там, где,кажется, жаворонку спрятатьсянекуда. Вспугнутые, они разбегаютсявниз по склону, взлетают и, сильновзмахивая, уносятся из балки забугор.

И во всех балках,на их склонах и днищах, и даже наплотинах старых и новых прудов -широкие рыжие и белые плешины счерными жерлами нор степныхсурков-байбаков.

Сурчиноесемейство у своей норы.

Домашним укладомсурки отличаются от своейближайшей родни - белок и сусликов.Зверей с такими крепкими семьяминемного. Как у бобра и волка, дети всемье сурка живут почти два года ина пороге своего двухлетия уходятискать новые земли. Покинув отчийдом, молодые сурки не становятсябродягами, а роют свои норы и доконца дней остаются домоседами.Заведя собственную семью,становятся молодые парыродоначальниками новых колоний. Корма для нихв достатке везде, и даже насуходольных сенокосах, где косарисбривают все до травинки, байбакитак отъедаются к осени, так жиреют,что с трудом протискиваются всобственные норы, а послеполугодовой спячки не выглядят нитощими, ни дажеподжарыми. Никакого запаса на зимусурки не делают.

Сурчиная нора -это подземная крепость, котораястроится годами и переходит понаследству, пока существует род -может быть, сто и даже больше лет.Глубоко уходят в землюмногометровые ходы. Выброшенныйнаверх грунт холмиком поднимаетсявокруг выхода. По высоте и ширинетаких холмиков легко угадать, какаяиз нор у семьи главная - с гнездом.Есть еще несколько нор, помельче,запасных. От главной к ним тропинкипроторены. Пока холмики рыхлые, наних невесть откуда появляютсявсевозможные сорняки и бурьян, чьим корнямне под силу одолеть твердую,задерненную целину. И когда цветутчертополохи, катран и раскидистаяхатьма, кажется, что цветочныеклумбы разбросаны по седоватойстепи. Но проходят годы, плотнеет иоседает сурчина, да и сами звериутаптывают ее основательно, и тогдастепные травы изживают и белену, ичертополох, и лебеду.

Сурчатанепоседливы и любопытны.



Сурок оченьосторожен и, если чувствует близкуюопасность, будет сидеть в норе хотьнесколько дней. А лезть в нору кбодрствующему хозяину смелых ненаходится: обратно не вылезешь.Укладываясь спать на зиму, суркиставят в норе такой землянойзаслон, что ни вода, ни мороз, нихищник сквозь него не пройдут. Дажепри специальных раскопках невсегда удается определить, где забитый пробкойход, а где нетронутый грунт.

Когда стоитразжиревший байбак столбиком нахолмике, столько в нем сходства скаким-то толстопузым бонзой,столько надменности и высокомерия,что не хватает только четок в лапахда толпы преклоненных перед ним всмирении пилигримов. И даже неловкостановится за этого"вельможу", когда он, невыдержав приближения человека,свистнет погромче и, позабыв освоей важности, юркнет в нору,дрыгнув задними лапами. Конечно,нет высокомерия в сурчиной натуре,а становится он столбиком, чтобыподальше видеть, потому что большевсего верит сурок собственнымглазам. Заметив что-то, посвиститсоседям, чтобы тоже посмотрели инастороже были. А когда зверьодиночкой живет, не видя поблизостисвоих, не слыша ихпредупредительного свиста, он и самне подает голоса.

Но когда уснутпо-настоящему, ничем не разбудить,хоть режь. Полгода проводитсурчиная семья под землей в спячке,да и летом большую часть времениотсиживается там же. Главное,выходит, у этих зверей - сон, потом -еда и работа. Если не надо копатьновые норы, незачем углублятьглавную, то почистить ее к зиме надообязательно, гнездо в нейсоорудить, просушить кое-что...

Спит сурок сноммогучим и непробудным, какзаколдованный. К осени, когда ещетеплы по-летнему и дни и ночи,сонливость одолевает его всебольше. Чуть ли не на ходу засыпаетбайбак. Выходя из норы довольнопоздно, когда от росы и следа неостается, он почти не пасется.Посмотришь в бинокль: из одной норывылез по пояс раздобревший толстяки словно заснул на солнышке, удругой - кто-то из взрослых и двоеподростков растянулись на пригревеи тоже неподвижны, у третьей -рослый здоровяк стоит как степнойкаменный идол, вросший в землю, учетвертой - небольшой зверек что-тожует неторопливо, оглядываясь посторонам, и то и дело прекращаетсвое занятие - словно вспоминает,зачем он это делает.

Байбаков много,даже очень много. Звери уже смелопоселяются чуть ли не около дворовстепных хуторов и деревень. А ведь вэтих искони сурчиных местах летдвадцать-тридцать назад дажестарожилы стали забывать, какпо-здешнему называли этих животных.Родные места были распаханы, асурки не любят распашки. Лишьизредка молодая семья оседала повесне на краю парового или озимогополя, но после первого же сезонаисчезала. Неконтролируемыйпромысел тоже подрывалжизнеспособность поселений науцелевших целинных участках,залежах, суходольных сенокосах. Ина шестидесяти семи гектарахХрипунской степи осталось тогдалишь несколько осевших сурчин сзаплывшими входами нор. На склонахже сурки не селились, и никакихследов их пребывания в балкахобнаружить не удалось.

Несмотря навнешнюю неуклюжесть, сурокпроворен и быстр, реакции у негомгновенны. В сурчиной колонии вКаменной степи несколько лет жилслепой зверь. От норы он никуда неотходил - корма хватало, из своихего никто не обижал. Бродячиесобаки, забегавшие на залежь,охотились на молодняк, но опасалисьподкрадываться к взрослым, а чтотот одинокий был слеп на оба глаза,они не знали. Его поведение ничем неотличалось от поведения зрячих. Нопод шорох травы к этому слепомуможно было подойти так близко, чторазличались отдельные волоски егокороткого меха. А вотсфотографировать его не удавалосьникак. Услышав щелчок спуска, онрывком опережал движение затвора, ивсе снимки получались смазанными.Зрячего сурка снять из скрадкаоказалось проще, потому что такойбольше доверяет своим глазам, а нащелчок аппарата даже невздрагивает.

Маленькие реки непомеха расселяющимся на северсуркам. Молодые звери уходят изродительских поселений раннейвесной, когда на степных реках ещене утихло половодье и не иссяклипотоки талой воды в балках. Гдеможно, перебегают вброд, толькобрызги летят. Широкие и глубокиепотоки переплывают легко и быстро.Выйдя на берег, не останавливаютсяна первом подходящем месте, апродолжают движение. Одни оседаютпоближе, другие уходят за несколькокилометров, основывая дальниевыселки; через несколько лет онистановятся колониями, из которыхснова будут уходить их потомкиосваивать новые земли.

С самолета хорошовидно, как плотно заселенывозвратившимися байбакамибалочные системы к западу от Дона.Глушь и безлюдье делают балкисвоеобразным заповедником, нетребующим иной охраны, кромепростого егерского надзора. И здесьсам собой восстанавливаетсяживотный мир прежней степи. Суркивернулись не одни, вслед за нимивозвратилась степная утка огарь.Стали обычны ушастый еж и каменнаякуница. Конечно, сюда никогда самине вернутся горбоносые антилопы -сайгаки, но жить тут они могутвполне.

Но изменилисьвремена, а с ними и нравы. Дело в том,что сурчиная семья - владелицатерритории, размеры и границыкоторой устанавливаются на глазок,без учета интересов соседей. И вместах высокой численности зверей,где ныне явно ощущаетсянежелательная теснота, поискжизненного пространствазаставляет байбаков новыхпоколений селиться теперь уже и напахотных землях. Эти "новыесурки", привыкнув к плугу,трактору, комбайну, сталираспоряжаться посевами, как своими.Я видел огромные плешины наплантациях подсолнечника - голаяземля, под корень скушены тысячирастений...

Граница сплошныхпоселений сурков довольно быстропродвигалась к северу, но дальшевстретились территории, которыеосваивать зверям или трудно, илиневозможно. На помощь пришелчеловек. Охотоведы решили ускоритьвосстановление ареала байбаков и,отловив зверей в самых плотныхпоселениях, доставили их наОкско-Донскую равнину, выпустив втех местах, которые почтибезнадежны для разведения леса, гдени косить, ни сеять, ни скот пасти.Так возникла и укрепиласьмаленькая колония на коренномберегу Битюга. И по числу нор, поколичеству выброшенного грунтаможно судить, что суркам местопонравилось, что живут там ужекрепкие семьи с приплодом.



...Когда дорога отДикого поля снова выводит наасфальт шоссе, впечатления отпосещения всех этих балок ибалочек, яруг и бугров так сильны,что кажется: вот-вот с обочинывзлетят огромные дрофы, а на холмезасвистит сторожевой сурок.