Вспомним эпизодиз биографии глаголов "купить"и "продать". В эпоху дефицитаих употребление резко сократилось:не терпящий лжи язык заменил ихсоответственно на "достать" и"дают" (или "выбросили").Вечерами женщины гордо разгружалисумки: "Достала сгущенку...достала докторской колбасы...достала дочке сапоги..." Незаполнись прилавки товарами, услова "достать" были все шансывойти в словари в качестве синонимак "купить". А школьникмногопартийной эпохи, вероятно, ужене поймет, что такого особенного вслове "партия", что Маяковскийназывает его"величественнейшим".

"Слова у нас, доважного самого, в привычку входят,ветшают, как платье", - сетовалпоэт. Действитель но, при более илименее стабильном (на небольшихотрезках времени) словарномсоставе в языке, в той области его,которая называется лексикой, всевремя происходят тонкие, не всегдасразу явные перемены. Ведь словасуществуют не только и не столько всловарных списках и даже не стольков письменных литературных текстах.Наиболее полноценно их жизньпротекает в повседневной устнойречи носителей языка - нашей с вами.Так что кроме занесенного в словаризначения у слова есть еще такназываемое употребление -распределение его в разныхстилистических пластах и жанрахречи, частота использования в техили иных оттенках значения и т.п.Именно определенное употребление,делаясь основным, расхожим, можетнавязать слову совершенно новыедля него оттенки смысла или свестина нет изначальные.

Те, ктосистематически читает газеты,могут наблюдать и процесс внекотором отношении обратный:неблаговидные реалии, которыеобщество испокон века называлосвоими именами (вполне литературными),ищут для себя благообразныхсинонимов. Так, при всем обилиичернухи, в бульварной прессе крайнередко употребимы такие слова, как"наемный убийца", "проститутка" или"уголовник"; им предпочитаютпочтительные "киллер","путана" или задушевное"братва".

В зависимости отупотребления слово может обрастиассоциациями так прочно, что онистанут неотъемлемой частью егосмысла. Так произошло со словом"любовник", означавшим впушкинские времена"возлюбленный", а не "лицо,состоящее в неузаконенной интимнойсвязи". Кстати, и "интимный"в своем словарном значении неболее, чем "близкий","частный", "внутренний",да и слово "близость" ещеотносительно недавно было свободноот физиологических ассоциаций.Этот ряд слов - наука называет ихэвфемизмами - способом пристойноназвать то, что не предназначенодля публичного называния, -показывает, как "употребление"в лице носителей языка пытаетсяобойти языковой запрет, наложенныйна некоторые области человеческойжизни, подбирая одно"приличное" слово за другим, ноэти слова тут же обрастаютсоответствующими ассоциациями, ивозможности их нейтральногоиспользования сокращаются.

Любопытна судьбаслова "труд" и его производных:затасканное советской пропагандой,оно настолько опустело в смысловомотношении, что термин"трудящиеся" стал обозначатьчуть ли не государственную,гражданскую принадлежность(синоним к сочетанию "советскийнарод"). Одновременно как реакциярасцвели присловья вроде"дураков работа любит","грузят на того, кто везет","пусть трактор работает, онжелезный" и подобные. Речьнеумолимо фиксировала утратууважения к труду. Действительный,нешуточный, ответственный труд (длямногих - первостепенный)обозначался словами, изначальнопротивополож ными по смыслу:халтура, шабашка (возглас"Шабаш!", как помним, дореволюции служил сигналом к концуработы).

Идеология вообщеочень сильно влияет на словарь. Ктоиз бывших советских людейзатруднится ответить, что значит"деревенский кулак"? А ведь впредреволюционную пору такназывали не всякого зажиточногокрестьянина, а лишь того, ктобогатеет скупкой и перепродажей.Спекулянта? Вот еще одно слово,которому не повезло. Употребление,навязанное ему пропагандой,привело к тому, что такие выражения,как "биржевые спекуляции" или"спекулятивные рассуждения"для человека средних лет звучатчуть ли не ругательно. На самом делелатинское speculatio восходит к spectare -"наблюдать", "видеть" (ср.русские "спектакль","конспект") и означаетумозаключение, умозрительный вывод(то есть, полученный не из опыта, апутем логических построений идопущений). Так что "спекулянт"изначально вовсе не преступник, анаблюдатель, логическипрогнозирующий ход событий (вкоммерции - дело не последнее).Аналогично употребление слова"мещанин" в "ругательном"значении (пошлый, мелочный,бездуховный) полностью затемнилоего собственный смысл: горожанинсреднего или ремесленногосословия.

Все-такисправедливость требует признать,что социальные факторы не тольковыводят из употребления одни слова,но и обогащают нашу повседневнуюречь другими. Так,специфически-уголовные"наезды", "разборки","базары" (в значении - разговор)и "беспредел", кажется, уже прочновошли в лексикон лояльногогражданина (часто и с высшимобразованием). Над вопросом,равноценен ли обмен, обществу ещепредстоит задуматься.

Среди слов,"украденных" с помощьюнепристойного или неуместногоприменения, - кроме уже упомянутого"интима", такие, как"травка" (с 60-х годовсистематически употребляется взначении "наркотикрастительного происхождения"),"голубой" (традиционноеметафорическое значение -"меланхолический","идеализированный","возвышенный"; вспомнимодноименного персонажа изблоковской "Незнакомки"),"светский" (традиционно, кромевсего прочего, подразумеваетбезупречность вкуса и особуюпрелесть манер). Но для того, чтобыукрасть слово, вовсе не обязательнонавязывать ему преступный,неприличный или просто ложныйсмысл. Если без меры и без вкуса(часто еще и откровенно фальшиво)пользоваться словами высокогочеловечески-значимого содержания,они обречены сократиться внепосредственной речи людей,"уйти в тень". Так, в советскуюэпоху стали жертвами неуместнойпубличности слова "честь","доблесть","справедливость","отечество" и "патриотизм".Сейчас для их употребления вчастной беседе нормальномучеловеку приходится преодолеватьнеловкость и делать оговорки. Всебы ничего, но пока слова"отдыхают и восстанавливаютсилы", нам труднее обращатьсяумом к стоящим за ними понятиям.



Е. ВЕШНЯКОВСКАЯ.