Я убит подо Ржевом,
В безыменном болоте,
В пятой роте, на левом,
При жестоком налете.
Я не слышал разрыва,
Я не видел той вспышки, -
Точно в пропасть с обрыва -
И ни дна ни покрышки.
И во всем этом мире,
До конца его дней,
Ни петлички, ни лычки
С гимнастерки моей.
Я - где корни слепые
Ищут корма во тьме;
Я - где с облачком пыли
Ходит рожь на холме;
Я - где крик петушиный
На заре по росе;
Я - где ваши машины
Воздух рвут на шоссе (...) Я УБИТ ПОДО РЖЕВОМ Я убит подо Ржевом,
В безыменном болоте,
В пятой роте, на левом,
При жестоком налете.
Я не слышал разрыва,
Я не видел той вспышки, -
Точно в пропасть с обрыва -
И ни дна ни покрышки.
И во всем этом мире,
До конца его дней,
Ни петлички, ни лычки
С гимнастерки моей.
Я - где корни слепые
Ищут корма во тьме;
Я - где с облачком пыли
Ходит рожь на холме;
Я - где крик петушиный
На заре по росе;
Я - где ваши машины
Воздух рвут на шоссе;
Где травинку к травинке
Речка травы прядет,
Там, куда на поминки
Даже мать не придет.
Подсчитайте, живые,
Сколько сроку назад
Был на фронте впервые
Назван вдруг Сталинград.
Фронт горел, не стихая,
Как на теле рубец.
Я убит и не знаю:
Наш ли Ржев наконец?
Удержались ли наши
Там, на Среднем Дону?..
Этот месяц был страшен,
Было все на кону.
Неужели до осени
Был за ним уже Дон,
И хотя бы колесами
К Волге вырвался он?
Нет, неправда. Задачи
Той не выиграл враг!
Нет же, нет! А иначе
Даже мертвому - как?
И у мертвых, безгласных,
Есть отрада одна:
Мы за родину пали,
Но она - спасена.
Наши очи померкли,
Пламень сердца погас,
На земле на поверке
Выкликают не нас.
Нам свои боевые
Не носить ордена.
Вам - все это, живые.
Нам - отрада одна:
Что недаром боролись
Мы за родину-мать.
Пусть не слышен наш голос, -
Вы должны его знать.
Вы должны были, братья,
Устоять, как стена,
Ибо мертвых проклятье -
Эта кара страшна.
Это грозное право
Нам навеки дано, -
И за нами оно -
Это горькое право.
Летом, в сорок втором,
Я зарыт без могилы.
Всем, что было потом,
Смерть меня обделила.
Всем, что, может, давно
Вам привычно и ясно,
Но да будет оно
С нашей верой согласно.
Братья, может быть, вы
И не Дон потеряли,
И в тылу у Москвы
За нее умирали.
И в заволжской дали
Спешно рыли окопы,
И с боями дошли
До предела Европы.
Нам достаточно знать,
Что была, несомненно,
Та последняя пядь
На дороге военной.
Та последняя пядь,
Что уж если оставить,
То, шагнувшую вспять,
Ногу некуда ставить.
Та черта глубины,
За которой вставало
Из-за нашей спины
Пламя кузниц Урала.
И врага обратили
Вы на запад, назад.
Может быть, побратимы,
И Смоленск уже взят?
И врага вы громите
На ином рубеже,
Может быть, вы к границе
Подступили уже!
Может быть... Да исполнится
Слово клятвы святой! -
Ведь Берлин, если помните,
Назван был под Москвой.
Братья, ныне поправшие
Крепость вражьей земли,
Если б мертвые, павшие,
Хоть бы плакать могли!
Если б залпы победные
Нас, немых и глухих,
Нас, что вечности преданы,
Воскрешали на миг,
О товарищи верные,
Лишь тогда б на войне
Ваше счастье безмерное
Вы постигли вполне.
В нем, том счастье, бесспорная
Наша кровная часть,
Наша, смертью оборванная,
Вера, ненависть, страсть.
Наше все! Не слукавили
Мы в суровой борьбе,
Все отдав, не оставили
Ничего при себе.
Все на вас перечислено
Навсегда, не на срок.
И живым не в упрек
Этот голос наш мыслимый.
Братья, в этой войне
Мы различья не знали:
Те, что живы, что пали, -
Были мы наравне.
И никто перед нами
Из живых не в долгу,
Кто из рук наших знамя
Подхватил на бегу,
Чтоб за дело святое,
За Советскую власть
Так же, может быть, точно
Шагом дальше упасть.
Я убит подо Ржевом,
Тот еще под Москвой.
Где-то, воины, где вы,
Кто остался живой?
В городах миллионных,
В селах, дома в семье?
В боевых гарнизонах
Не на нашей земле?
Ах, своя ли, чужая,
Вся в цветах иль в снегу...
Я вам жить завещаю, -
Что я больше могу?
Завещаю в той жизни
Вам счастливыми быть
И родимой отчизне
С честью дальше служить.
Горевать - горделиво,
Не клонясь головой,
Ликовать - не хвастливо
В час победы самой.
И беречь ее свято,
Братья, счастье свое, -
В память воина-брата,
Что погиб за нее.
1 945-1946 Кондратьев О. А. Ржевская битва: полвека умолчания. -Ржев, 1998.
А. ВУЛЬФОВ.

В ноябре прошлого года побывал я в Тверской области, в небольшом старинномгородке Осташкове, что стоит на берегу озера Селигер, в четырехстах километрахк северо-западу от Москвы. Причиной моей поездки было приглашение сотрудниковтамошнего краеведческого музея на конференцию "Войны и воины России". Скажусразу: никогда я столько не конспектировал, а тут записывал все, что слышал,восемь часов подряд - так было интересно.В Осташкове я понял простую вещь: краеведение может процветать лишьтам, где люди к своему краю неравнодушны и землю свою очень любят. Ещея убедился в том, что краеведы - люди особые, можно сказать, подвижники.Они по крупицам собирают все, что касается истории их родного края, отдаваяподчас все силы этой, мягко говоря, непрестижной и малооплачиваемой работе.Краеведческому музею в Осташкове 110 лет. Летом его залы довольно многолюдныблагодаря туристам, а зимой - пусто, люд осташковский в музеи не ходит,ему не до прошлого, слишком много проблем в настоящем. За старинными окнамизала, где собрались участники конференции, - покой, тихо падает снег, кажется,что деревянный город дремлет. А в помещении температура плюс 12 градусов."Сегодня подтопили, - сообщила служительница, - а так-то мы работаем вшубах и валенках". Половина докладов прочитана была без света, при свечах.Дело в том, что в Осташкове ввели так называемое "веерное отключение" электроэнергии.Это значит, что для экономии ее отключают не разом во всем городе, а постепенно- сначала на одной улице, затем на соседней и так далее. Ночью в Осташковекромешная тьма, но для грабежей и разбоя пищи мало, большинство его жителейживут так, как описал О'Генри в рассказе "Дары волхвов": "...не то, чтобывопиющая нищета, а скорее красноречиво молчащая бедность".Историки тверского края, собравшиеся на конференцию, народ увлеченный,въедливый и дотошный. Оттого были столь интересны их доклады. Два из них:"Ржев-Сталинград: исторические параллели" С. А. Герасимовой и "Ржев-скаябитва: полвека умолчания" О. А. Кондратьева - касались одного из самыхтрагических эпизодов Великой Отечественной войны, 55-летие со дня окончаниякоторой мы отмечаем в эти дни. То, что я услышал, глубоко меня взволновалои, думаю, не оставит равнодушными читателей журнала "самый интересный журнал Наука и жизнь ".Главным сражением 1942 года была легендарная Сталинградская битва, навоенном языке - операция "Уран". Это знает каждый школьник. Но далеко невсем известно, что в 1942-1943 годах на Ржевско-Вяземском плацдарме Краснаяармия проводила операцию "Марс". Ее целью был разгром немецких войск междуРжевом и Вязьмой. До сих пор большинство военных историков определяют операцию"Марс" как "бои местного значения". На самом деле это было одно из наиболеедлительных и ожесточенных сражений Великой Отечественной войны, сравнимоепо потерям со Сталинградской битвой: общие потери под Сталинградом составилиоколо 1 миллиона 130 тысяч человек, а подо Ржевом за 14 месяцев боев погиблоболее 1 миллиона 109 тысяч человек. В Сталинграде наступали немцы, во Ржеве- наши, в Сталинграде Волга была за спиной у нас, во Ржеве - у немцев,в Сталинграде геройски оборонялись воины Красной Армии, подо Ржевом оборонудержали солдаты Вермахта.Почему сражение на Ржевско-Вяземском плацдарме, продолжавшееся почтипятнадцать месяцев, рассматривали и рассматривают как отдельные бои заРжев, Вязьму, Гжатск, Сычевку, Зубцов, Белый? Почему цифру потерь КраснойАрмии на этом выступе исчисляли десятками тысяч, тогда как, по официальнымданным, обнародованным лишь в 1993 году, только в трех проходивших здесьоперациях потери составили более миллиона человек? Почему до сих пор внашей исторической литературе нет ни одного обобщающего труда о боях наРжевской дуге? Отвечая на этот вопрос, автор книги "Ржевская битва: полвекаумолчания" историк О. А. Кондратьев привел выдержку из письма к нему известногоученого, доктора философских наук, начальника Института военной историиМинистерства обороны, генерал-полковника Д. А. Волкогонова. Тот писал:"Ржев можно отнести к одной из самых крупных неудач советского военногокомандования в Великой Отечественной войне. И, как у нас водится, об этихтрагических событиях написано всего несколько скупых строк. По-человеческиэто понятно: никому не хочется вспоминать о своих ошибках и просчетах,в том числе и знаменитым полководцам. В то же время долг памяти перед десяткамитысяч погибших в ржевских лесах и болотах наших соотечественников, отдавшихРодине все, что они имели, требует вспомнить эти события. Военачальникираспорядились их судьбами и жизнями бездарно. Политики, привыкшие рассматриватьчеловека как статистическую единицу, списали эти чудовищные потери на войнуи забыли о людях и их праве на память.Это варварский, но, к сожалению, очень часто встречающийся в нашей трагическойистории подход к человеческим судьбам, к цене человеческой жизни. Он ещене изжит до конца, его отзвуки слышны и сегодня".Много названий получил Ржевско-Вяземский плацдарм. И русские, и немцыназывали его "Северный Сталинград", "ворота к Москве и Берлину", "кинжалв сторону Москвы", "ржевская заноза", "ржевская мясорубка". Как следуетиз словаря-справочника "Великая Отечественная война 1941-1945 годов", этобыл "...выступ, образовавшийся в обороне немецко-фашистских войск в ходенаступления советских войск зимой 1942-1943 годов на западном направлении.Ржевско-Вяземский плацдарм имел размеры до 160 километров в глубину и до200 километров по фронту (у основания). Немецко-фашистское командованиерассматривало этот выступ как плацдарм для наступления на Москву. Зимой1942-1943 годов здесь было сосредоточено около 2/3 немецких войск группыармий "Центр". Против этой группировки действовали основные силы Калининскогои Западного фронтов".Ржевская битва, по сути дела, стала "потерянной победой" советской армии.По некоторым данным, 2 января 1942 года немцы на несколько дней ушли изРжева, но наши войска не использовали этот момент для взятия города, ивраг снова вошел в него. Тогда Сталин скомандовал Северо-Западному фронту:"...громить во всю город Ржев, не останавливаясь перед серьезными разрушениями...".К началу массовых артобстрелов и бомбежек захваченного немцами Ржева внем еще находилось большинство мирных жителей. Г. К. Жуков писал в своихвоспоминаниях о тех днях: "Переутомленным и ослабленным советским войскамстановилось все труднее... Наши неоднократные предложения остановитьсяи закрепиться на достигнутых рубежах отклонялись ставкой". Сталин триждытребовал взять хорошо укрепленный Ржев немедленно и любой ценой.О. А. Кондратьев привел данные, освобожденные от грифа секретности в1993 году. На Ржевско-Вяземском плацдарме с начала января 1942 года поконец марта 1943 года были проведены три крупномасштабные операции: Ржевско-Вяземская(8 января - 20 апреля 1942 года, общие потери 776889 человек), Ржевско-Сычевская(30 июля - 23 августа 1942 года, общие потери 193683 человека) и Ржевско-Вяземская(2-31 марта 1943 года, общие потери 138577 человек). Во всех трех операцияхпогибли 1109149 человек. Но даже такая страшная цифра потерь, возможно,занижена. Кроме перечисленных трех операций на Ржевском выступе на протяжении1942-1943 годов постоянно велись активные боевые действия, не прекращалисьтяжелейшие кровопролитные бои. Это свидетельство того, что потерь былосущественно больше.Зная о причинах и масштабах трагедии на Ржевско-Вяземском плацдарме,местные краеведы не поддержали несколько раз возникавшую идею присвоенияРжеву звания "город-герой". Страшные людские потери, полное разрушениегорода свидетельствуют не только и не столько о героизме советских солдат- он был здесь всеобщим и повседневным явлением, сколько о грубых просчетахсоветского командова ния, спровоцированных Сталиным. Многие годы официальнаявоенно-историческая наука о них умалчивала. Сегодня мы вновь говорим: "Вечнаяпамять погибшим героям!"Правду о тех событиях сказал Александр Трифонович Твардовский. В своихвоспоминаниях он писал, что, вернувшись в Москву с Ржевского выступа, несмог дать для газеты ни строчки: "Впечатления этой поездки были за всювойну из самых удручающих и горьких до физической боли в сердце". Знаменитоестихотворение Твардовского появилось лишь в первый послевоенный год.