Юбилей великого поэта мы отметили с русскимразмахом, не знающим границ, - "Коль любить, так без рассудку" (как сказалдругой замечательный поэт, А. К. Толстой), юбилей Академии - скромно-торжественно,юбилей великого русского физиолога Павлова - в кругу специалистов. А жаль.Высокая мудрость этого человека и результаты начатого им "строго объективногоизучения высшей нервной деятельности" нужны сегодняшнему миру, может быть,не меньше, чем гармония, подаренная нам великими поэтами.

Доктор биологических наук Л. СЕРОВА. Среди десятка дат, отмечаемых в этом годуЮНЕСКО, три русские: 275 лет со времени основания Российской академии наук,200 лет со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина и 150 лет со днярождения Ивана Петровича Павлова.

...И идут без имени святогоВсе двенадцать вдаль.Ко всему готовы,Ничего не жаль...Как удивительно этот образ, созданный Блоком,- двенадцать апостолов "без имени святого", без Христа - отражает сутьреволюционных, переходных эпох. И о том же глубокие, мудрые мысли физиолога- Ивана Петровича Павлова: "Старого не существует, нового еще нет. Торможениеупразднено, остается одно возбуждение".Так хочется надеяться, что "закон жизни",как называл Павлов нормальное соотношение возбудительных и тормозных процессов,свободы и дисциплины, возьмет свое. И пусть не сегодня, пусть хотя бы через100 лет после холодного и страшного 1918-го сбудется надежда АлександраБлока на то, что...И за вьюгой невидим,И от пули невредим,Нежной поступью надвьюжной,Снежной россыпью жемчужной,В белом венчике из роз -Впереди - Исус Христос.

Мы живем в век фантастического роста скоростей и информационных потоков.Нашим внукам трудно понять, как мы обходились без телевизора, а для нашихбабушек радио было чудом техники. Население Земли все больше "концентрируется"в городах, особенно в крупных. Коробки домов, минимум зелени, шум машини нервотрепка дорожных "пробок". Газеты и телевизор - основной источник"нерабочей" информации. "Век толп", когда, по словам С. Московичи, авторакниги с таким названием, средства массовой информации "проникают в каждыйдом, находят там каждого человека, чтобы превратить его в члена некой массы...которой нигде не видно, потому что она повсюду. Миллионы людей, которыеспокойно читают свою газету и непроизвольно вторят радио, составляют частьнового типа толпы - нематериальной, распыленной, домашней... Оставаяськаждый у себя дома, они существуют все вместе... Отношения взаимности междусобеседниками превращаются в отношения невзаимности между читателем и газетой,зрителем и телевидением. Он может смотреть, слушать, но не имеет никакойвозможности возразить".Что значит все это для нервной системы человека? Способна ли она справитьсяс растущим потоком информации? Куда идут толпы, и куда ведут они мир? Вовсех странах (независимо от количества материальных благ) растут алкоголизм,наркомания, преступность. Школьники, недовольные кем-то из своих сверстников,берут в руки оружие. Государственные мужи, недовольные другим государственныммужем, пускают в ход бомбы. Газеты и телевидение сообщают о "немногочисленных"или "многочисленных" жертвах. Сколько это - "немногочисленные": три, две,одна? Но у каждого жизнь - единственная!Конечно, войны были всегда, и погибнуть на копье противника не менееужасно, чем при взрыве бомбы. Но это была борьба лицом к лицу, и ее участникирисковали в равной мере. В наше время появилась техника, позволяющая вести"прицельное бомбометание", не рискуя собственной жизнью, не видя страданийпротивника. Это принципиально новая ситуация.Конрад Лоренц, много лет изучавший агрессивное поведение животных, рассуждаяо современном обществе, пишет: "Ни один психически нормальный человек непошел бы даже на охоту, если бы ему приходилось убивать дичь зубами и ногтями.Лишь за счет отгораживания наших чувств становится возможным, что человек,который едва решился бы дать вполне заслуженныйшлепок хамоватому ребенку, вполне способен нажать кнопку ракетного оружияили открыть бомбовые люки, обрекая сотни самых прекрасных детей на ужаснуюсмерть в огне". И далее: "Если человечество в бессилии останавливаетсяперед патологическим разложением своих социальных структур, если оно -с атомным оружием в руках - в социальном отношении не умеет вести себяболее разумно, нежели любой животный вид, - это в значительной степениобусловлено тем обстоятельством, что собственное поведение высокомернопереоценивается и как следствие исключается из числа природных явлений,которые можно изучать".Здесь Лоренц неправ. Физиологической наукойи в частности - русской накоплен огромный фактический материал, основанныйна объективном (экспериментальном) изучении функций центральной нервнойсистемы человека и животных. "Рефлексы головного мозга" И. М. Сеченова,"Возбуждение, торможение и наркоз" Н. Е. Введенского, "Двадцатилетний опытобъективного изучения высшей нервной деятельности животных"И. П. Павлова, "Доминанта" А. А. Ухтомского - вот классический базис этойобласти знаний. О некоторых событиях ее истории, о ее достижениях и о том,как эти достижения нужны сегодня для понимания событий нашей жизни, я попытаюсьрассказать в своих заметках. О ПОЛЬЗЕ ТОРМОЖЕНИЯ Свобода, свобода,Эх, эх, без креста!Тра-та-та!А. Блок. "Двенадцать".В 1918 году, когда Блок написал поэму "Двенадцать",Павлов в своих публичных лекциях рассказал о тех же событиях с позицийфизиолога *: "Что такое революция вообще? Это есть освобождение от всехтормозов... Это есть полная безудержность, безуздность, старого не существует,нового еще нет. Торможение упразднено, остается одно возбуждение".Высшая нервная деятельность человека осуществляетсясогласованным действием двух активных процессов - возбуждения и торможения.При этом возбуждение создает основной фон, а торможение его корректирует.Существование центрального торможения впервые экспериментально доказалИван Михайлович Сеченов в начале 60-х годов прошлого века. Вот как он самрассказывает об этом в "Автобиографических записках": "Вопрос о том, чтоволя способна не только вызывать, но и подавлять движения, был известен,вероятно, с тех пор, как люди стали замечать в себе самих и на своих ближнихспособность угнетать невольно порывы к движениям <...> И противостоятьвообще искушениям на различные действия <...>Первый луч на темную область угнетениядвижений был брошен лишь в 1845 году достопамятной работой Эд. Вебера стормозящим действием блуждающего нерва на сердце <...> До 1861 годаникто не дотронулся до заметки Вебера, и опытная проверка его предположениявыпала на мою долю".Схема опытов Сеченова, проведенных на лягушках,была очень простой: он послойно перерезал головной мозг животного спереди,раздражал поверхность разреза кристалликом соли и измерял спинномозговыерефлексы, пока не дошел до участка мозга, раздражение которого их тормозило.Николай Евгеньевич Введенский подобныеисследования продолжил; он изучал соотношение между возбуждением и торможениеми показал, что при изменении частоты поступающих сигналов возможен перехододного в другое. Начал заниматься этой темой и Иван Петрович Павлов.Основой успеха работ Павлова в областифизиологии высшей нервной деятельности стал счастливо найденный надежныйметод исследований. Как и в работе Сеченова, он был очень прост - методусловных рефлексов. "Для натуралиста все - в методе, в шансах добыть непоколебимую,прочную истину", - писал Павлов. Наблюдая за собаками с выведенным наружупротоком слюнной железы, он обратил внимание, что слюна начинает отделятьсяне в момент получения пищи, а раньше, когда животное только слышит шагислужителя, несущего пищу. Это был первый толчок на пути к созданию метода- "сильное лабораторное впечатление", - заставившего Ивана Петровича Павлова,лауреата Нобелевской премии за работы по физиологии пищеварения, изменитьнаправление исследований, заняться изучением поведения.Оказалось (и это было установлено в опытах),что практически любой сигнал из внешнего мира можно сделать условным раздражителемдля слюнной железы, если он несколько раз совпадает по времени с ее безусловнымраздражителем - пищей. Им может стать звук, свет, запах... На основе врожденногобезусловного рефлекса возникает условный рефлекс первого порядка. Далеерефлексы могут усложняться - у животных до 4-5 порядков, у человека - до20 (одним из основных условных раздражителей у человека становится слово). l Поведение в естественных условиях, конечно,гораздо сложнее рефлексов, изучаемых в эксперименте. Но именно они, рефлексы,составляют часть любого, самого сложного поведения. И задача физиологавыделить эти элементы, изучить их, а затем все более и более усложнять
* Лекции И. П. Павлова "Об уме", "О русскомуме" и "Основы культуры животных и человека" не были опубликованы. Мы пользуемсяпубликацией В. О. Самойлова "Рефлекс свободы" Ивана Петровича Павлова"("Успехи физиологических наук" № 3, 1999 г.), основанной на архивных материалах.изучаемую систему: "Мы можем анализироватьприспособление в его простейших формах, опираясь на объективные факты.Какое основание менять этот прием при изучении приспособлений высшего порядка?"- писал Павлов. И еще: "Я не отрицаю психологии <...> Тем менее я склоненотрицать что-нибудь из глубочайших влечений человеческого духа <...>Я только отстаиваю и утверждаю абсолютные, непререкаемые права естественнонаучноймысли всюду и до тех пор, где и покуда она может проявлять свою мощь. Акто знает, где кончается эта возможность?"Итак, в эксперименте у собаки можно выработатьусловный рефлекс, например на звук. После нескольких сочетаний с кормлениемзвук сам по себе будет вызывать усиленное слюноотделение. Но условно-рефлекторнуюреакцию можно и "угасить", если в течение нескольких дней не подкреплятьзвук кормлением. Рефлексы, наблюдаемые в обыденной жизни, также могут бытьдостаточно простыми. Например, если мы долго обещаем что-то и не подкрепляемобещаний делом, на наши посулы очень скоро перестают реагировать. Помнитесказку Л. Толстого о мальчике, пасшем стадо? Он так часто ради забавы кричал:"Волки!", что, когда волки действительно пришли, никто уже не побежал егоспасать.Те, кто читал наши газеты 15-20-летнейдавности, не могут не помнить доклады на нескольких газетных страницах,перемежающиеся фразами: "Аплодисменты... Бурные аплодисменты... Бурные,долго не смолкающие аплодисменты. Все встают...". Это - рефлекс более высокогопорядка. Безусловно-рефлекторный (врожденный) компонент здесь глубоко спрятан.И тем не менее это - рефлекс. Но он может быть снят (заторможен) и замененна другой условный рефлекс, коль скоро сменились политические кумиры и"ключевые" слова их речей.И в опыте можно создать более сложную ситуацию.Допустим, звук метронома несколько раз подкрепляют пищей, в результатеон становится условным раздражителем и уже сам по себе вызывает отделениеслюны. А теперь к метроному добавляют, например, запах камфоры, и это сочетаниене подкрепляют пищей. Сначала оно будет сопровождаться выделением слюны(животное не отличает его от "чистого" звука), но при повторениях скоронастанет момент, когда слюны не будет. Это - условное торможение, а добавленныйагент, в данном случае камфора, - условныйтормоз.Торможение может быть и безусловным. Например,если воробей, клюющий зерно, видит кошку, безусловный пищевой рефлекс вмигсменяется безусловным оборонительным. l Павлов ассоциирует возбуждение со свободой,а торможение - с дисциплиной, с "уздой". И того и другого "должно бытьв меру". Он пишет о том, что именно процессы торможения в коре головногомозга "обеспечивают порядок в помыслах и чувствах человека, дисциплинируютум". Высокая культура возможна только при "равновесии между свободой идисциплиной <...> Максимум тормоза при максимуме свободы - формула вершинычеловеческого ума".Наша история представляет собой удивительнуюкартину того, как условно-рефлекторные "надстройки" со временем начинаютпреобладать над безусловными влечениями, возникает сложная система тормозящихограничений, постепенно превращающая раздирание мяса при свете костра вутонченную трапезу, а примитивный половой акт - в культ Прекрасной дамы...А потом - вдруг поворот назад. И то, что входе культурного развития общества стало тайным достоянием двоих, теперьни от кого не скрыто, как было, может быть, в варварские времена. Толькотеперь это выставлено на всеобщее обозрение "символами прогресса" - прессойи телевидением.Тормозящие ограничения в нашей жизни представленыправилами и законами - от самых простых (не ехать и не переходить дорогуна красный свет, не разбрасывать мусор, уступать дорогу и место старшими т. д.) до самых серьезных: не укради, не убий, не предай. У нормальногочеловека все это делается без каких-либо усилий, автоматически; но внешняялегкость - результат научения, воспитания с первых лет и даже дней жизни.Или - отсутствие воспитания: и тогда машины мчатся на красный свет, мы,держа за руку детей, перебегаем улицу где попало, а весеннее таяние снегаоткрывает взору ужасную картину - результат того, что каждый бросал мусор,где пришлось. Это низший уровень ограничений, казалось бы, мелочи, но именноони - основа основ для выработки более серьезных правил и принципов.Человек должен знать, что есть законы иправила, единые для всех, и их нарушение наказуемо - осуждением друзей,штрафами, лишением свободы. Человек должен быть уверен, что штрафы и лишениесвободы всегда справедливы и адекватны нарушениям, а не наоборот, о чемнам с завидной регулярностью рассказывают газеты, радио и телевидение.Если подросток слышит (не во дворе от хулиганов, а в официальной телепередаче!),что к богатым и преуспевающим относят "удачливых" киллеров, то о какомвоспитании может идти речь?! Каких трудов будет стоить выработка других,нормальных, привычек и принципов! "Живи в свое удовольствие!" - призываютребенка огромные плакаты. "У каждого свои принципы", - учат вывески поменьшена дверях метро. Как трудно ему жить в таком мире, как трудно воспитатьв себе высокие человеческие принципы, единые на все времена. Добро естьдобро, зло есть зло. Иногда, к сожалению, зло одерживает верх, но от этогооно не перестает быть злом...Казалось бы, сделано много хорошего: восстанавливаютсяцеркви, издаются книги, которые еще вчера были недоступны, но они, в отличиеот средств массовой информации, не приходят в наш дом ежедневно с утрадо вечера. Подниматься в гору тяжелее, чем бежать с горы; подчиняться дисциплине,закону труднее, чем жить в свое удовольствие.





Иван Петрович Павлов (1849-1936).





Так называемая "Башня молчания" в Институтеэкспериментальной медицины, где ставил свои опыты И. П. Павлов. Ленинград.1934 год.




Дом в Рязани, в котором родился И. П. Павлов,ныне музей его имени.



Пожалуй, никто из средневековых художниковстоль беспощадно не обнажал людские пороки, как Иероним Босх (начало еготворчества - это середина 70-х годов XV века). Перед вами фрагмент картины"Несение креста" из цикла "Страсти Господни". Зло реально, каждое лицо- воплощение жестокости или трусости, лицемерия или ханжества, хитростиили фанатизма...