Глава 10

РобертБИРН.

- Нужны ли в самомделе такие уж крайние мерыпредосторожности? Это ведь неФорт-Нокс?

Комната охраны вздании Залияна располагалась подцокольным этажом, за двумязапирающимися дверями. Каждыйвходящий неизбежно останавливалсяв тамбуре между ними, пока черезпанель из пуленепробиваемогостекла его не опознавал дежурныйохранник. Посторонние лица, подкоторыми подразумевалисьлюбопытные, туристы, психопаты иразношерстный уличный сброд, моглипопасть в эту комнату разве что спомощью мощного взрывногоустройства.

- В Нью-Йорке этонеобходимо, - сказал он. - Должно жебыть хоть одно безопасное место.Никогда не знаешь, с чем доведетсястолкнуться.

Мэтт Бойл хмуропосмотрел на Митчелла.

Митчеллу с трудомудавалось настраивать себя наделовой лад, что было совершенно несвойственно ему. Он пыталсясосредоточиться на поясненияхуправляющего зданием, однаковнимание отвлекала внешность этогочеловека. Его голова была как будтовысечена из целого куска камня.Небольшие темные глазкивыглядывали из-под бровей,протянувшихся сплошной линией отвиска до виска. Уголки ртаопускались вниз, к тяжелой нижнейчелюсти. Это лицо просто взывало онеобходимости пластическойоперации.

Он повернулся ипоказал на несколько телеэкранов,заученно объясняя их назначение.Внутри находились телекамеры,следящие за погрузочнойплатформой, главным входом,вестибюлем, комнатой соборудованием, лестничнымипролетами, лифтами, пассажем смагазинами и несколькимикоридорами.

- Вот здесь у насконтрольный пожарный пульт, -продолжал Бойл. Несколько одетых вуниформу охранников, находящихся вкомнате, явно старались непопадаться ему на глаза. - Пожар -самая серьезная угроза. В зданииустановлена сотня уловителей дымаи термометров, причем каждый из нихсоединен с этим пультом. Еслитемпература повышается, сразувспыхивает лампочка.

Нет, решилМитчелл, здесь требуется нечтобольшее. Этому человеку следовалобы обратиться за помощью ккаменотесам.

- С помощьюпожарного департамента, -затверженным тоном говорил Бойл, -мы готовим специалистов по борьбе спожарами и другими критическимиситуациями. На каждом этаже дежурятдевять человек. Например, еслизагорится даже корзина для бумаг,сразу же будет эвакуирован весьэтаж, а также этажи сверху и снизу.Мы не допускаем никакихслучайностей. На каждом этаже естьспециальная сигнальная кнопка, аесли она не работает, мы сможемпредупредить людей через системугромкой связи, - он перешел ксоседней контрольной панели. - А вотздесь вся техника контролятемператур в помещении, влажности,состояния воздуха на восточной изападной сторонах каждого изэтажей. На западной стороне,например, может нещадно палитьсолнце, а на восточной в это же время дует холодныйветер. Это чертовски мощнаянагрузка на кондиционеры иотопительную систему, понимаете,что я имею в виду? Но мы с этимсправляемся. Конечно, есть у настакие нытики, которым никогданевозможно угодить. То им слишкомжарко, то слишком холодно. Это можеткого угодно свести с ума.

Митчелл сноваотвлекся, вспомнив о Кэрол Оуэнс.Интересно, каким образом ей удаетсябыть одновременно такой деловой,элегантной и сексуальной. Он быпредпочел сейчас быть рядом с ней,чтобы разгадать эту загадку. Авместо этого он стоял с МэттомБойлом, который ему явно несимпатизировал.

- Новейшая штука втехнологии, - сказал Бойл,постукивая толстым пальцем покакой-то шкале. - Если это зданиеотклонится от вертикали, стрелкасойдет с нуля. Видите? Она точно нануле.

Митчелл заметил,что Бойл постоянно делает одно и тоже движение: кончиками пальцевнервно теребит костяшки на другойруке, как бы стараясь выдернуть их.Создавалось впечатление, что он незнал, куда девать свои кулаки, еслинет возможности сплющитькакую-нибудь банку из-под пива илирасколоть грецкий орех.

- Не думаю, что онанастолько чувствительна.

- Интересно. А онаотходит от нуля, когда зданиеколеблется?

- Вовсе не уверен.А как бы вы желали проверить это,опрокинув здание, что ли?

- Вы уверены, чтоона вообще работает?

- А вот эта штукаточно не работает, - сказал он. -Предполагалось, что она будетпоказывать скорость ветра на крыше.Я сам видел, как стрелка доходила довосьмидесяти и до девяноста. Вовремя шторма, когда вылетели тестекла, стрелка доползла вон до тойотметки, а потом сломалась. Явыбрался на крышу, чтобы взглянутьна анемометр, знаете, такая штука стремя ручками и чашечками наконцах?

Митчелл улыбнулсяна тот случай, если здесьподразумевалась острота. Бойлмгновение оценивающе смотрел нанего, а потом снова повернулся кконтрольной панели и хлопнул пошкале.

- Да, я в курсе, чтотакое анемометр.

И он раскинулпошире руки, показывая, что этотприбор по размерам примерно с ящикдля хлеба.

- Что уж говорить,ветреный выдался денек.

- Ну, так вот оноказался вырванным с корнем, и его,черт побери, сдуло ветром аж кпротивоположной стенке. - Он окинулбыстрым взглядом находящихся вкомнате людей, которые стояли так,словно в любой момент были готовыотпрыгнуть в сторону. Они согласнозакивали, а один из них заметил:

- Да, он, чертпобери, прав: было ветрено. Дажесамые крепкие здания в мире несмогли бы выдержать такой ветер.Что-то должно было пострадать.

Бойл посмотрел наМитчелла.

Уголки рта Бойласлегка приподнялись.

- И это оказалисьокна, - сказал Митчелл, - и анемометр.Значит, если я вас правильно понял,окна выпали скорее по воле Божьей,выразившейся в форме сильныхпорывов ветра, которых никто неожидал, нежели, скажем, из-заплохого укрепления, так?

- Возможно, вы иправы. Давайте-ка взглянем на этиокна... то есть на то, что от нихосталось.

- В этом нетникакого сомнения.

Митчелл сказалБойлу, что он пробудет на этом этажевсего несколько минут. Во времясвоего первого посещения он простохотел получить общие впечатления. Втечение пяти минут он внимательноразглядывал верхнюю, нижнюю ибоковые рамы одного из окон свыпавшим стеклом. На западнойстороне часть подвесного потолкабыла содрана лопнувшим стеклом,отчего обнажилось межэтажноепространство, где располагаласьсистема подсветки, и Митчеллвзобрался на стол, чтобы получшеразглядеть это место. Он досталлинейку, чтобы проверить глубинусморщивания металлическойоблицовки.

60-й этаж напоминалместо распродажи подержанноймебели. Стулья, шкафы длядокументов, столы, переборки иконторки сдвинули в центр,освободив все пространство у окон,чтобы облегчить работуисследователей. Служащим,вполголоса объяснял Митчеллу Бойл,не разрешат вернуться обратно наэтот этаж до тех пор, пока городскоестроительное управление неудостоверится, что оставшиеся окнапрочно закреплены и во всехотношениях соответствуют кодексу.Окна, откуда выпали стекла, - три сзападной стороны и два с восточной -были занавешены, а с наружнойстороны закрыты фанерными щитами.Митчелл насчитал двенадцатьчеловек, занятых разного родаработой, а Бойл пояснил, что этопредставители городскогоуправления, властей штата,федерального правительства,производителя стекла, специальногоподрядчика, который занималсямонтировкой всей облицовки здания,и производителя металлических рам.Хотя осколки стекла давно убрали,сделанные мелом отметки на полупоказывали, куда упали самыебольшие куски. Двое мужчин срулеткой измеряли расстояние междуэтими меловыми отметками и внешнейстеной. Какой-то мужчина двумяфотокамерами делал снимки. Однакамера предназначалась для съемкиобщих, а другая - крупных планов. Водном месте фанерный щит сдвинули всторону, и какой-то специалистснимал отпечаток с разорванногокуска металла с помощьюсиликоновой мастики. Два человека скарандашами в руках сидели застолом, изучая подшивку документов.Разговоров почти не слышалось: всреде инженеров-исследователейсчиталось дурным тоном сравниватьсвои выводы или оказывать другдругу какую-нибудь значительнуюпомощь. С какой стати помогатьлюдям, с которыми, возможно, тебепридется потом соперничать в суде?Пускай уж каждый раскапывает длясебя факты и делает своисобственные выводы.

Вместе с Бойлом,не отходившим от него ни на шаг,Митчелл вышел на лестничный пролети окинул беглым взглядом голыебетонные стены, высматриваятрещины. Он заметил несколькодиагональных линий не шире волоскаи длиной в несколько футов. Кто-тообвел их мелом. Трудно было сразу жеопределить, появились эти линиивследствие усадки бетона во времястроительства или же вызванывнешней нагрузкой. Он спросилБойла, нет ли в здании другихтрещин, в особенности таких, кудаможно было бы засунуть лезвие ножа.

В лифте оказалосьчастично сорванным половоепокрытие, под которым было видносильно исцарапанную и выдолбленнуюбетонную поверхность. Опустившисьна колено, Митчелл вставил кончикотвертки в небольшую трещину.Действуя ею как клином, он отломилмаленький кусочек бетона, которыйвнимательно осмотрел черезкарманную лупу и положил обратно.

- А в фундаменте?

- Мне ничегоподобного не известно, - ответил тотпосле короткого замешательства.

- А где я смог быосмотреть обшивку опорныхконструкций или верхушки свай?

Бойл отрицательнопокачал головой.

- Это невозможно.Все закрыто стенами и полом.

И снова Бойлзадержался с ответом.

- Нет. А почему ихэто должно интересовать?

- Не просил ликто-нибудь из инженеров взломатьстену или пол, чтобы изучитьсостояние фундамента?

Бойл смотрел нанего спокойно.

- Ну, может быть,просто удостовериться, что там всеосновательно. И вот еще что: этасистема освещения возле кабинетов.Должно быть гофрированное покрытиеглубиной дюйма в три с огнеупорнымнапылением, а не складки в парудюймов без всякой огнеупорнойзащиты. Да и бетон, как мне кажется,изготовлен из какой-то облегченнойсмеси. Я не ошибся?

- Понятно. Этоуменьшает постоянную нагрузку, да?По меньшей мере на три-четыре фунтана квадратный фут. Готов биться обзаклад, что вы сэкономили уймустроительной стали, поменяв пол наболее легкий.

- У вас, должнобыть, оказался один из раннихпроектов. Конструкцию пола потомизменили. Легкий бетон надвухдюймовом настиле не должениметь огнеупорной защиты.Загляните в кодекс.

- Это изменениесделали уже после того, как былуложен фундамент?

- Мы использовалименьше стали, чем в башне Гарнера натой стороне улицы, у которойэтажное пространство больше.

- Скажите, а вы необратили внимания на то, что мнелегко удалось отковырнуть кусочекот бетонной плиты? - Никакой реакцииБойла на это не последовало. - Всмеси, наверное, цемента намногоменьше, чем положено, вам некажется?

Бойл кивнул.Митчелл сделал несколько пометок взаписной книжке.

- Вполне возможно,что никакого, - согласился Митчелл.

- А какое это всеимеет отношение к окнам?

- Следующаяостановка "42-я улица", - объявилпроводник.

В 12.37, строго порасписанию, двигавшийся на юг по 8-йавеню поезд подземки выполз настанцию "50-я улица", чтобыпотом направиться дальше, к Центрувсемирной торговли в нижнемМанхэттене. Машинист Мануэль Розавзглянул на свои карманные часы.Поездка от 168-йулицы к Вашингтонским холмамзаняла девятнадцать минут. Не былоникакой возможности точнопридерживаться расписания вутренние часы "пик", когда вкаждый вагон набивалось болеесотни пассажиров, но, если он нетранжирил понапрасну времени ивнимательно следил за скоростью,ему обычно удавалось снова войти врасписание к десяти илиодиннадцати часам утра, чтоявлялось предметом его гордости. Онбыстро взглянул на боковое зеркалои задержал взгляд на входящих ивыходящих пассажирах. Этотритуальный танец он видел тысячи раз:руки, ноги и разноцветные одежды,выкатывавшиеся из поезда,встречались с идентичным потоком,двигавшимся в противоположномнаправлении. Спустя секунд десятькрай платформы опустел. Проводник всередине поезда закрыл двери и далдва гудка. Поезд слегка вздрогнул и,набирая скорость, покатился кчерному отверстию в конце станции.Огни платформы уносились назад всебыстрее и быстрее.

Двое мужчинотошли подальше от оглушительнодребезжащего пневматическогоотбойного молотка туда, где онисмогли бы разговаривать, не крича вухо друг другу.

Поезд нырнул втемноту туннеля, со скрипом изавыванием набирая скорость.Параллельные рельсы уходили далековперед, их серебристые лентыотражали тусклое свечение переднихпрожекторов. В прошлый уик-энд Розавозил свое семейство на водныеаттракционы в Куинз. Его детишкивизжали от счастья, вылетая пузомвниз на резиновом матрасе из этихизогнутых труб прямо в воду. Он исам нашел развлечение забавным и,кстати, не слишком-то отличающимсяот его работы. Для него эта поездкабыла чем-то вроде выходного,проведенного за привычным делом.Толкая дроссель вперед, пока тот недостиг верхнего уровня, Роза намгновение испытал радостноевозбуждение, такое же, как на водныхаттракционах.

Чет Кризек,который был пониже своегособеседника, хрипло захихикал.

- Я вернорасслышал, что ты велел им долбитьвниз на двенадцать футов? Мнекажется, что шесть - это предел.

- Очень не хочется,чтобы твоя долбилка попалакуда-нибудь не туда. Ты же знаешьправила. Никаких взрывов нарасстоянии двадцати пяти футов оттуннеля подземки, никакихглубинных котлованов вблизи улиц,никаких взрывов в дневные смены и вобеденный перерыв.

- Я разве учу тебя,как надо нагружать грузовики? Такчто не учи меня взрывать.

- Черта с два, неузнает! От твоего взрыва могутвылететь тысячи окон. Ларри никогдане разрешил бы тебе подобное.

- Смотри, мы ужепочти на дне. Еще разок - и все дела.Никто и не узнает об этой разнице.

- Кто, я?! С какойстати я стану ему рассказывать? Моедело - руководить землянымиработами. Бригадир взрывников - ты.Это же у тебя есть удостоверениепожарного департамента. Я тебя дажеи знать-то не знаю и даже неразговариваю сейчас с тобой. Думаю,что сейчас я лежу себе дома и болею.

- А откуда онузнает? Ты что же, собираешьсярассказать ему?

- Посмотри-ка наэтих мойщиков окон на зданииЗалияна, - сказал высокий мужчина,тыча пальцем в небеса. - Они навысоте шестидесяти этажей надулицей и, должно быть, считают, чтонаходятся в безопасности. Когда тывзорвешь свой заряд, им покажется,что началось землетрясение.

- Мне нравитсятвоя позиция, - снова усмехнулсяЧет. Он снял с головы каску ирукавом рубашки вытер пыль и пот солба.

- Как это они могуттам работать? У меня от одноговзгляда на них голова кружится.

Чет запрокинулголову и, щурясь, посмотрел на узкуюплатформу, свесившуюся сзалияновской крыши.

Дожидаясьзеленого света, он вдруг подумал, ане послать ли к черту кафетерий приОбъединенном строительном центре ине закусить ли где-нибудь натротуаре, у перекрестка 50-й улицы иМэдисон-авеню? При такомразнообразии этих тележек наколесах они с Кэрол могли бы оченьмило пообедать кремовымибатончиками, отличнойфранкфуртской говядиной исосисками, яичным кремом,поджаренными орешками, яичнымрулетом, жареной морской капустой,мороженым "Хорошеенастроение", гамбургерами,глазированными хлебцами исвежайшими охлажденными фруктами.А в качестве послеобеденногоразвлечения понаблюдать, как вон тадевушка в кожаном костюмчикепродает надувные игрушки или каквон тот ловкач дурачит туристовигрой в три скорлупки.

В конце днярасстояние в десяток кварталов отздания Залияна до компании"Пан-Америкэн" пешеходпреодолевал точно с такой жескоростью, как и такси. Кроме того,идя пешком, Митчелл мог погрузитьсяв людскую реку, а именно онаопределяла для него всесвоеобразие Нью-Йорка. Что заудивительное смешение всего насвете! Люди самых разных цветовкожи, верований, национальностей,любого роста, комплекции ивозраста, эффектные и невзрачные,вызывающие и скромные, одетые сиголочки и в лохмотья, - двигалисьплечом к плечу по тротуарам вкаком-то бесконечном потоке.Митчелл бывал почти во всех крупныхгородах страны, но нигде не виделничего хотя бы отдаленно похожегона энергию и насыщенность уличнойжизни Манхэттена. В некоторомотношении Сан-Франциско считалсяНью-Йорком в миниатюре, но присравнении выглядел каким-тожиденьким супчиком, ну а Денвервообще казался мавзолеем.Интересно, оправдано ли его неясноеощущение опасности, которое онвсегда испытывает в Нью-Йорке?Конечно, здесь существовалапреступность, но она была поделенана столько миллионов людей, чтоМитчелл находился, возможно, втакой же безопасности, в какой онбыл бы в отдаленных кварталахБлумингтона... но при этомчувствовал себя чертовски бодрым ивеселым. Да, шагая настолькошироким и решительным шагом,насколько это возможно в такойтолчее, он определенно ощущалприлив веселого возбуждения. И неслучайно! Ему предстоял обед сженщиной не только умной иинтересной, но и красивой. Давно сним не случалось ничего подобного.Правда, то, что он успел разузнать оздании Залияна, несколько портилорадужное настроение, но сегоднявечером он собирался оттеснитьмысли о работе куда-нибудь назадний план и полностьюнаслаждаться жизнью. А утром онпосмотрит, складываются линайденные факты в какую-нибудьсистему.

Да, они могли быеще и поиграть в шахматы. Немолодойнегр в куртке-дубленке стоял позадивысокого стола с тремя шахматнымидосками. Фигуры уже былирасставлены, и у каждой доскистояли часы с двумя циферблатами.Негр улыбнулся и повторил своеприглашение.

- В шахматыпоиграть не желаете?

- Отлично.Воспользуемся часами. У вас будетпять минут, у меня - две. И у вас какминимум останется еще три минуты.

- Извините, -сказал Митчелл, - я не играл ужемного лет, и у меня всего десятьминут.

- Во что это мнеобойдется, не считая моего чувствасобственного достоинства?

Митчеллповернулся и посмотрел на стол.

- Дороговато!Ладно, одна игра. Я хочу посмотреть,не блефуете ли вы.

- Если вывыиграете, то ни во что. Если явыиграю, в два доллара. Вы можетеиграть белыми.

- Время истекло. Выпроиграли.

Митчелл изо всехсил сосредоточился, уделяя каждомуходу по пятнадцать - двадцатьсекунд. Ему удалось отключиться отуличного шума и толчеи, отпристальных взглядов несколькихзевак. Не сумел он отключитьсятолько от черных фигурок, которыевскоре, как ножи, врезались впозицию его короля. Независимо оттого, какой ход он придумывал, негротвечал мгновенно, словно простоповторял заученнуюпоследовательность ходов. Впромежутках между ними он необращал внимания на доску, анаблюдал за двигавшейся мимогуляющей публикой, не забываяприглашать вероятных клиентовподойти к одной из двух оставшихсядосок. Митчелл отказался от попытоквыиграть пешку на ферзевой сторонеи оттянул свои фигуры назад, чтобызащитить короля, который был опаснооткрыт после потери коня. И как разв тот момент, когда Митчеллупоказалось, что он, возможно, сумеетотразить атаку черных и завязатьсвою собственную, крошечныйкрасный флажок на его часах упал.

- Я думал, что ещеминута и мне удастся спастись.

Митчелл взглянулна часы. Он полностью использовалсвои пять минут, а его противник - неболее чем полминуты. Митчелл кивнули протянул негру две долларовыебумажки.

- Это история всеймоей жизни, - рассмеялся Митчелл. -Не стоило тратить два бакса, чтобывыяснить это. - Он помахал напрощанье рукой и пошел прочь. - Пока,чемпион! Приятной игры.

- У вас не былоэтой минуты, - ответил негр, зановорасставляя фигуры. - Вам не следуетнастолько углубляться в детали, выперестаете видеть общую картину.

Глава 11

- Пока, растратчик.

Кэрол рассказалаему, что облицовка строящегосяздания была уже почти завершена,когда разразилась та роковая буря.Это соответствовало теорииМитчелла, согласно которой новоездание увеличивало воздействиеветра. Руководителю земляных работизвестно о появлении воды состороны 50-й улицы, но он пока так ине удосужился заглянуть туда.

Они пересеклиЛексингтон-авеню и направились навосток, к 47-й улице. В шесть часоввечера тротуары были переполненыпешеходами, двигающимися на запад,к станции подземки"Грэнд-Сентрал". Митчеллчувствовал себя как лось, плывущийпротив течения. Единственнымместом, где он когда-либо еще виделтак много торопящихся людей, былиокрестности футбольного стадионапри Колорадском университете,когда "кукурузники" или"первопроходцы" приезжали вгород сразиться с "золотымибуйволами". Капли дождя иустойчивый ветерок, дующий им вспины, делали предсказаниенадвигающейся бури более чемреальным.

Кэрол свелавоедино все, что узнала от них.Кабины лифтов вибрируют, вособенности на верхних этажах.Внутри здания слышатся какие-тонеобъяснимые звуки: скрипы и писки,стоны и вскрики, словно стальнойкаркас мучается от боли впораженных артритом суставах.Когда смотришь из окна, кажется, чтоотдаленные здания медленнодвижутся из стороны в сторону, алиния горизонта поднимается иопускается. Стоит повесить на стенукакую-нибудь картину в рамке, какона сразу же перекосится. Поставишьвазу с цветами на письменный стол ивидишь, как трепещут лепестки.

- Он обещалсообщить это в отдел водоснабжения,- продолжала Кэрол, - и спросил, несоглашусь ли я отобедать с ним. А вовремя ленча на ступеньках фонтанана площади Залияна мне удалосьзавязать разговор с группой людей,работающих в этом здании. Япопросила их рассказать, чтопроисходит внутри здания во времясильного ветра. И они такразоткровенничались! Рассказалимне обо всех своих надеждах, мечтах,страхах. Страхи главным образомсвязаны с высотой, бурями,застрявшими лифтами, а мечтают онио том, чтобы получить работу вофисах, расположенных не более чемв десяти футах от земли.

- Вот еще одинтриумф современной инженерноймысли, - сказал Брайан. - Все зданияраскачиваются, но эти, построенныепо новым проектам, на мой взгляд, ужслишком эластичны. Готов биться обзаклад, что в Эмпайр Стэйт Билдингпо воде в унитазе рябь не идет. Онобыло построено на старый манер истоит прочно, как скала.

- Когда это зданиеоткрылось, - продолжала Кэрол, - накаждом этаже в лифтовых вестибюляхвисели люстры. Но люди такнервничали, глядя, как онираскачиваются, что пришлось люстрыубрать и установить лампы дневногосвета, которые ввинчены прямо впотолок. Один парень сказал мне, чтов ветреные дни даже по воде вунитазе идет рябь!

- Трещины? А он несказал, как зовут этого охранника?

- Тот же самыйпарень сказал мне, что если онработает вечерами, то иногдаразговаривает с одним охранником,который думает, что все зданиенаселено призраками! Это гаитянин,и он говорит, что знает какую-топотайную комнату в цокольном этажес трещинами в полу и на стенах.

- Я никогда неслышал никаких нареканий, если несчитать упреков в нелепости иуродстве. С точки зренияконструкции оно превосходно,насколько мне известно. Правда, я бычувствовал себя спокойнее, если бывы жили и работали где-нибудь впригороде. В Колорадо, к примеру.Если какое-нибудь землетрясениеили ураган затронет мой дом, все,что мне надо будет сделать, - этовыпрыгнуть в окно, в клумбу сгортензиями. Вы никогда неподумывали о Колорадо? Если бы выжили там, я бы мог пригласить вас наобед.

- То ли Кристман,то ли Кристофер. Завтра я егоразыщу. - Она нахмурилась. - Я дажесама начала беспокоиться.Безопасно ли в здании"Пан-Америкэн"?

- Но вы ужепригласили меня на обед прямосейчас. Для чего же мне переезжать?

Кэрол спокойновзяла его под локоть и ответила:

- Дорогая миссОуэнс, - сказал Митчелл, кладя своюладонь на ее руку, - сейчас я ведувас просто принять пищу вполуподвальном кафетерии вкомпании двухсот инженеров, и этоне совсем то, что я имел в виду. Вэтом заведении специализируются назасушенных цыплятах и кошмарныхтелячьих отбивных.

Они подошли к дому347 на восточной стороне 47-й улицы, ксорокаэтажному зданиюОбъединенного строительногоцентра. Прямо перед ними была рекаИст-Ривер. А на другой стороне 1-йавеню, немного правее, высилсянебоскреб ООН.

Церкви СвятогоМалахии было всего семьдесят лет,но ее стены, пропитанные копотью ипылью, выглядели на семь вековстарше. Несмотря на свои готическиеформы, здание выглядело довольноскромно, как и подобает церкви, ивряд ли больше бросалось в глаза,чем автомобильная стоянка истуденческий клуб, расположенныепо соседству. Главный вход вцерковь образовывали две створкимассивных деревянных дверей нажелезных петлях. Такой порталкакой-нибудь средневековый зодчиймог бы задумать дляКентерберийского собора.

- Я закажу цыплят.Цыплята безопаснее.

- Во имя Отца иСына и Святого Духа, аминь, -прошептала она, касаясь своего лба,груди, левого, а потом правогоплеча.

Эйлин Макговерндовольно долго стояла на тротуаре,глядя на эти двери, прежде чемрешилась войти. Внутри храма былонеестественно тихо и так темно, чтоей пришлось подождать, пока глазапривыкнут к темноте. Она была одна.Дюжина зажженных свечей в красныхстеклянных чашах мягко освещаланебольшое пространство в углу. Светугасающего дня едва проникалсквозь витражи на западной стене.Вскоре она смогла различитьконтуры мраморного источника сосвятой водой позади последнегоряда скамей. Эйлин шагнула вперед ипротянула руку. Прохладная водакоснулась ее пальцев.

Раздался щелчок, ивспыхнул свет. Она испуганнообернулась. Послышался звук шагов.Какой-то мужчина поднимался поступеням из подвала и остановился,увидев ее.

Эти слова ипоследовательность движений легковернулись к ней, хотя онаперекрестилась в первый раз запоследние двадцать пять лет. Эйлиногляделась. Богато украшенныйалтарь. Ниши со статуями святых,стол для причастия, а на боковыхстенах установлены кресты. И слабыйзапах ладана. Ностальгическоечувство, охватившее ее, былонастолько сильным, что перехватилодыхание. Она почему-то полагала, чтосовременные веяния проникли и сюда,хотя ничего конкретного не смоглабы назвать. Абстрактное искусство?Гитара вместо органа? Но здесь...здесь было совсем как в тойприходской церкви, которую онапомнила с детства, и подумала,служат ли здесь мессу на латыни?Слезы навернулись Эйлин на глаза,когда она вспомнила о своемдетстве, в котором католическаявера окружала ее, подобно бархатноймантии.

- Нет, нет, можетезапирать. - Она быстро вытерла глазаносовым платком. - Я просто... япросто...

- Извините, -сказал он с улыбкой, - я не знал, чтоздесь кто-то есть. Я уже собиралсязапирать двери. Если вам угодноостаться на несколько минут...

Эйлин впервыепосмотрела прямо на него.

-Могу я вам помочь?

- Я и естьсвященник, но собирался уходить ипоэтому не надел свой воротничок.Меня зовут отец Грегори.

- Я искаласвященника.

- Извините, я,должно быть, нелепо себя веду, но яне была в церкви так давно, что уже изабыла, как все здесь выглядит.Минуту назад я была... ошеломлена. Япочувствовала себя так, словноначинаю жизнь заново. Как быхотелось сделать это.

Эйлин отвелавзгляд и снова коснулась платкомглаз.

- Каждый можетсделать это, если только захочет.

Его голос звучалмягко:

- Отец Грегори, выможете исповедать меня?

У Эйлин сноваперехватило дыхание, и только посленебольшой паузы она едва слышнопрошептала:

Комнатка былапуста, если не считать шкафчика сцерковным облачением и складногостула рядом с подставкой дляколенопреклоненногоисповедующегося. Отец Грегоридостал епитрахиль из шкафчика и,надев ее, кивнул Эйлин, чтобы оназаняла свое место. Она сделала этопосле некоторого колебания. Вневсякого сомнения, она ожидалауединения в исповедальной кабинке.Он с готовностью предложил бы ейэто, но исповедальни пришли в такуюветхость, что их отправили встолярную мастерскую для ремонта.Он сел подле Эйлин и, чтобы ей былолегче начать, немного отвернулся изакрыл глаза. Он еще не закончил шепотомчитать молитву, как женщина ужезаговорила:

По винтовойлестнице он провел ее вниз, вкомнатку в углу подвала, похожую насклеп. Женщина заинтриговала его.Это не актриса, подумал он,поскольку было в ней что-точопорное и официальное. Она явно неиз местных и не могла бытьпостоянной прихожанкой. На вид ондал бы ей лет сорок пять. Одета совкусом и дорого.Скорее всего деловая женщина, абыть может, жена или любовницакакого-нибудь состоятельногочеловека. В одном он не сомневался:эта женщина была чем-то глубокообеспокоена.

Она негромковсхлипывала.

- Я работаюнеподалеку отсюда и приходила кцеркви Святого Малахии сотни раз,пытаясь набраться смелости сделатьто, что делаю сейчас. - Последовалопродолжительное молчание,нарушаемое только ее дыханием. -Меня воспитали католичкой. Япокинула церковь и вступила в связьс человеком, который не был моиммужем. С могущественным человеком.Деспотичным человеком. Я работала сним весь день и... занималась с нимлюбовью, когда его жены не былорядом. Я позволяла ему...пользоваться моим телом. Я... оГосподи, разве можно выразить этословами? Эта жизнь... мне хотелосьбы, чтобы ее не было. Я чувствоваласебя такой униженной... такойиспорченной...

- Нет, - ответилаона, придя в себя. - В сексуальномсмысле нет. Он просто отшвырнулменя ради более молодой... а потомради еще более молодой. Япо-прежнему оставалась егопомощницей, год за годом. Непредставляю, как я могла это делать,почему я этого хотела. Отец Грегори,я делаю так много вещей, которыхстыжусь, что я... я...

- Эта связьпродолжается?

- Я могла убитьего! Я могла его кастрировать!Однажды, когда мы были с ним вдвоемна крыше его проклятого здания, яедва не столкнула его вниз. Господи,помоги мне! У меня не хватилорешимости. Единственный смелый шаг,который я когда-либо сделала, - моепоявление на пороге этой церкви.

- Вы обеспокоеныгреховностью ваших действий.Теперь вы должны от всего сердцарешиться никогда не...

Егозаинтересовало, о каком это зданииона говорила. Она ведь назвала это"его зданием". Выходит, онаработает на владельца какого-тососеднего здания? Эйлин пришлосьвысморкаться, прежде чемпродолжать.

- Вы не должнывинить его за свои собственныепоступки и должны преодолетьчувство мести и ненависти,независимо от того, насколько оно,по-вашему, оправдано. Нас беспокоитваша собственная душа и вашисобственные отношения с Господом ицерковью. Если вы искреннесожалеете о своих грехах и от всегосердца клянетесь никогда несовершать их снова, вы будетепрощены.

Отец Грегориповернулся и посмотрел на нее.Может быть, это психопатка,страдающая манией сознаваться вгрехах и преступлениях,совершенных только в своемвоображении?

- Остановитьсябудет не так-то легко. Я была с нимтак долго и знаю так много о техпреступных делах, которые онсовершал, что если бы я вдруготказалась и дальше продолжать это,то он бы... о, я не знаю, что бы онсделал. Он даже мог бы убить меня.Да! Он, должно быть, и на этоспособен! У него есть и другиетакие, я почти уверена.

- Ничегоконкретного. Только подозрения.Юристы, я полагаю, назвали бы этослухами. Большинство из тех вещей,за которые я не могу себя простить,я не совершала. Но я знала, чтопроисходило: выбивание денег,подкупы, давление на присяжных,политические взятки, и я тожеучаствовала во всем этом. Поначалуказалось, что это не имеет никакогозначения, потому что мы никому непричиняем вреда, и к тому же я быланастолько увлечена им, что и немогла бы ничего сделать. А теперь яхочу из этого выбраться и не знаю,как. Когда эта несчастная невиннаяженщина была убита только потому,что проходила мимо, и Эдвин Лестер,человек, которому я же и помоглатуда устроиться... тогда я решилапрекратить... - Она снова началавсхлипывать. - А теперь он хочет,чтобы я уничтожилакомпрометирующие документы, улики,но я не стану этого делать! Не стану!Меня не волнует, что случится сомной. О Господи, Боже милостивый,мне жаль... мне так жаль...

- У вас естьсведения о каком-то убийстве?

- Вы должны взятьсебя в руки, - наконец сказал он. -Поймите, что шаг, который вы толькочто сделали, - это и было самоетрудное, и попытайтесь отделитьдуховное от мирского. Я могу помочьвам очистить душу, снять с неетяжесть греха, но что касаетсямирского... может быть, вам следуетпойти в полицию и рассказать о технарушениях закона, о которых вызнаете? Это та область, где решениеможете принять только вы и вашасовесть.

Она прижала к лицуносовой платок и зарыдала,содрогаясь всем телом. Отец Грегорив изумлении воззрился на нее. Онамогла говорить только об АрамеЗалияне и его дьявольском здании.Она упомянула об этой Верез,прихожанке церкви Святого Малахии,и об Эдвине Лестере, что устраняловсякие сомнения. Как глава советацерковных общин Вест-Сайда, отецГрегори возглавлял и борьбуграждан против этой башни. Многораз он пытался дозвониться доЗалияна, чтобы убедить егопостроить свое здание где-нибудь вдругом месте. Жителям старыхкварталов вокруг площадиМэдисон-Сквер-Гарден был необходимкакой-нибудь центр для отдыха, илиспортивный зал для молодежи, илидетский парк... Когда это зданиебыло построено, отец Грегори тожезвонил несколько раз, чтобыпопросить помочь с осуществлениемэтих проектов. Ему всегда отвечалаответственный секретарь Залияна,женщина с самым холодным иравнодушным голосом, который онкогда-либо слышал. Всякий раз онаобещала передать даннуюинформацию, но отец Грегори былуверен, что никогда этого не делала.Как же ее звали? Эйлин, Эйлин... Ах да,Эйлин Макговерн, именно так! Божевсевышний, действительно ли этаЭйлин Макговерн стоит сейчас подленего на коленях и говорит, что всете ужасные слухи, которые онпостоянно слышал о Залияне, правда?Он не сводил с нее изумленноговзгляда. Слезы текли ручьем из глазЭйлин, косметика размазалась пощекам, а ее плечи по-прежнемувздрагивали от душивших рыданий.

- А сейчасуспокойтесь и перестаньте плакать,- опять мягко посоветовал он. - Этодолжна быть минута радости, и вызаслужили ее. Вы вернулись в свойдом. Вы попросили Господа опрощении, и он даст вам силы сделатьто, что вы сочтете правильным. А яотпускаю вам ваши грехи. Вы можете еще разприйти сюда, чтобы причаститься?Завтра в это же время? Хорошо. Япрослежу, чтобы это время у менябыло свободно. Я помогу вампривести свою жизнь в порядок, дажеесли это будет означать, что вампридется начать все сначала вкаком-нибудь другом месте и поддругим именем. Помните ли выпокаянную молитву? Повторяйте замной.

Она поднялаголову, посмотрела на него широкооткрытыми глазами, в которыхзастыло горе, и сощурилась, пытаясьостановить слезы.

- О Господи, я отвсего сердца сожалею, что нанеслаТебе обиду, и мне отвратительны всемои грехи, потому что я страшусьутраты милости небес и страшусьстраданий ада, но больше сожалею,что я нанесла обиду Тебе, мойГосподи, ведь Ты - само благо, к Тебеобращена вся моя любовь. Я тверда всвоей решимости с помощью Твоегомилосердия исповедатьсяв своих грехах, понести наказание иисправить свою жизнь. Аминь!

Отец Грегориначал читать молитву, делая паузы, аЭйлин вторила ему дрожащим голосом:

Вернувшись вцерковь, отец Грегори преклонилколени перед алтарем. Настала егоочередь молиться и просить опридании сил. Ту информацию,которую он узнал от ЭйлинМакговерн, если в самом деле этобыла она и если сказанное ею -правда, можно было использовать,чтобы убедить Арама Залиянаисполнить свой гражданский долг иподдержать церковныеблаготворительные учреждения. ЕслиЗалиян действительно злостныйнарушитель закона, развратник исоучастник убийства, если егобогатство нажито нечестным путем,то почему бы не применить небольшойнажим, чтобы заставить его проявитьинтерес к нуждам жителей окрестныхкварталов? А что, если ему самомусходить в полицию и удостовериться,что преступник будет наказан засвои деяния? Нет. Это было бынарушением тайны исповеди. Один изпринятых им обетов запрещал любоеразглашение и использованиесведений, полученных во времяисповеди. И то, что Залиян в течениедолгих лет был его невидимымпротивником, никак не влияло наморальную сторону проблемы, дажеесли это сулило огромное благомногим людям. Цели никогда неоправдывают средств. И все жетрудно было отказать себе вудовольствии порадоваться тому,что Залиян понесет заслуженноенаказание.

Отец Грегориобязал ее прочитать двенадцатьмолитв, принять участие в работекомитетов помощи церкви и пять разприйти к нему на исповедь, послечего благословил ее широкимкрестом. Читая нараспев молитву оботпущении грехов, он заметил, какЭйлин сильно стиснула руки, даженогти вонзились в кожу. Он разрешилЭйлин воспользоваться ванной всвоем домике, чтобы привести себя впорядок. Когда она закончила, онвышел вместе с ней на улицу,поддерживая под руку, и внимательносмотрел вслед, пока женский силуэтне растворился в потоке пешеходов ивечерних тенях.

Телекамера номерсемь была прикреплена к потолкуглавного коридора, проходящего подцокольным этажом, а направлена налестницу. С помощью стремянки МэттБойл всего за несколько минутповернул камеру в противоположномнаправлении, нацелив ее на дверь вскладскую комнату, где хранилосьмеханическое оборудование. Теперь,когда на работу заступит ночнаясмена, он сможет расслабиться засвоим столом и, изредка взглядываяна телеэкраны, читать газеты ислушать радио. Он проведет стольконочей, сколько понадобится, чтобыпоймать того человека, которыйлазает под погрузочную платформу ичто-то там вынюхивает. И кто бы тамни оказался, ему придется пожалетьоб этом.

Склонив голову,отец Грегори продолжал молиться.

Залиян долгостоял у своих окон, наблюдая, каквнизу на улицах сгущаются тени и вокрестных зданиях загораются огни.Заходящее солнце яркими оранжевымибликами отражалось от верхнихэтажей самых высоких зданий заБродвеем. Наконец он сел за свойстол и нажал на кнопку селекторнойсвязи.

Глава 12

- Коретта? Ябоялся, что ты уже ушла.

- Да, мистерЗалиян?

Когда она подошлак его креслу, он обнял ее бедра иуткнулся лицом в грудь.

- Я бы не ушла, непопрощавшись. Вы хотите, чтобы язашла?

- Я рада, - ответилаона, улыбаясь ему сверху.

- Ты единственная,кто теперь делает меня счастливым.

- Она ушла рано. Мысегодня повздорили. Не знаю, за чтоона так меня ненавидит. Я всегдастаралась быть с ней полюбезнее.

Его рукипередвинулись выше и началирасстегивать блузку. Он спросил,сидит ли еще Эйлин в приемной.

- Как может кто-тоненавидеть тебя? С таким-то телом?

Коретта помоглаЗалияну вытащить блузку из-подпояса юбки.

- Ты колешься, -отметила Коретта. - не успелпобриться?

Он распахнулблузку и продел ладони под шелкбюстгальтера, потом отстегнулметаллическую застежку посередине,оттолкнул чашечки в стороны.Розовые кружки вокруг сосков былибольшими, а сами соски походили надва кусочка розового мрамора. Онприжался к ней лицом. Почувствовавприкосновение его губ и языка, она закрылаглаза и погладила его по волосам.

- Путешествие? Акуда?

- Я думал о том,чтобы уехать куда-нибудь ненадолго,- сказал он, глядя на нее снизувверх. - Пускай все эти инженеры июристы разбираются во всем сами. Яхочу взять тебя с собой. И хочу,чтобы в любой момент я могдотянуться до этих сисек и этойзадницы.

- Европа - этоздорово!

- Сперва в Мексику,а там пересядем на другой самолет. Яне хочу, чтобы кто-нибудь знал.Поедем в Европу. Я сделаю тебесюрприз.

- А надолго мыуезжаем? Мне надо сказать, чтобы неприносили домой почту?

- У тебяпостоянный паспорт? Мы уезжаемчерез несколько недель. Завтра тыможешь забронировать билеты насамолет.

- Да, скажи, чтобыне приносили. Мы, возможно, не скоровернемся.

Залиян сталласкать ее соски.

- Думаю, что япрочно здесь застрял, - сказал онподошедшему к телефону БертуФаберу. - Лучше бы я остался впустыне. Дело, как мне теперьпредставляется, обстоит так: Залиянс помощью одного головореза, ты ипредставить себе не можешь, что этоза тип, сам нанял инженера иподрядчика и сам контролировал их,дурача архитектора. Инженерникогда прежде не возводилвысотных зданий. Теперь оподрядчике. Он согласилсявыполнить работу за твердую цену, акогда профсоюзы закрутили гайки,ему пришлось срезать, где можно игде нельзя, чтобы совсем неразориться. Ты спросишь, кудасмотрело городское управление? Таконо настолько неукомплектовано,что не в состоянии уследить за всем. А когда частныйинспектор принялся жаловаться, егопросто послали к чертям. Лузетти -тип такой же скользкий, какшведская фрикаделька, которую ятолько что еле-еле проглотил. Я нешучу, окна - это мелочь. Мое мнение,хотя еще и ничем не подкрепленное,вот какое: здание должно бытьснесено, а вся эта публика -отправлена за решетку. Правда, естьи кое-какие хорошие новости. Еслимой отчет придется ему по вкусу,Залиян подарит мне ценный приз навыбор: индейку, "порше" илипять миллионов долларов. Это еще невсе! Я тут влюбился в однуадвокатшу! Она обещала мне в этотуик-энд показать такиедостопримечательности, о которых яи не подозреваю.

Когда инженерыподнимались из кафетерия вцокольном этаже на первый этаж вглавный зал, Митчелл заметил, чтобыло пять минут девятого. А вКолорадо на два часа меньше. Онизвинился перед Кэрол и зашел водну из телефонных кабинок,стоявших в коридоре напротивбиблиотеки.

- Преувеличений?Да я даже смягчил. Если дела таковы,а завтра я буду знать точно, то ясобираюсь обратиться в полицию ипотребовать, чтобы они опечатализдание.

- Я тебе говорил,что Нью-Йорк - захватывающий город, -усмехнулся Фабер, - но ты меня неслушал. Полагаю, ты должен пройтисьпо своим выводам еще разок, толькобез преувеличений.

- Ты ведь несделаешь этого, Митч, ведь нет? Нестанешь же ты действовать черезголову клиента?

В трубкевоцарилось молчание, наконец Фаберсказал:

- В критическойситуации - да, но вряд ли здесь такойслучай. Не слишком ли остро тыреагируешь? Может, чуть-чутьперебарщиваешь, а? Кто послеподобной истории захочет иметь снами дело, если нам нельзя доверитьпод честное слово ничегоконфиденциального? Если ты думаешь,что существует какая-то угроза длянаселения, то тебе следуетвысказать свои подозрения Лузеттии Залияну, а если ты решишьофициально забить тревогу, тогдаони...

- Прежде всегобезопасность, а уж потом - клиент.Почитай моральный кодекс.

- Бога ради, Митч,оставь свой мелодраматичный тон. Тыже не единственный инженер,обследовавший здание. Неужели тебенравится вопить: "Волки!Волки!" - в полном одиночестве? Утебя интуиция? После всего-то трехдней работы? У Эмиля будет припадок,если ты перескочишь через головуклиента без убедительногооснования.

- Ты всенеправильно понимаешь, Берт. Ядумаю, что Залиян и Лузетти - жулики.Понимаешь, в чем проблема? Они могутзамять дело. А во время очереднойбури куски стекла будут парить надкварталом. Я не желаю брать это насвою совесть. По сути дела, буря уженадвигается...

В туфлях на босуногу, трусах и в майке он гладилбрюки от своей униформы охранника.

- Здесь толчетсяуйма инженеров, ты прав, но какпрофессионалу мне ясно, что они неподнимают голов выше собственныхзадниц. У меня какое-то ужасноепредчувствие насчет здания Залиянаи людей, с ним связанных. Ладно, этонемного туманно, но я тебяпредупреждаю: если я думаю, чтокакая-то ненадежная штуковинадолжна быть взорвана, то она будетвзорвана, независимо от мненияклиента, или твоего, или кого-либодругого. А что касается Эмиля, тонебольшой припадок, возможно, ему ине повредит. Ему полезна небольшаявстряска. Я сейчас должен читатьлекцию, Берт. Пока! Всем передай отменя привет.

- Меня это волнует.Но сейчас я смотрю телевизор.

- Временами ядумаю, что тебя вообще не волнует,жив я или уже умер, - сказал он насвоем странном диалекте, которыймог понять только его родственник,и укоризненно посмотрел из-загладильной доски на дядин затылок.

Дядя Кристофаповернулся на диване и сраздражением посмотрел наплемянника.

- Ты думаешь, что ясумасшедший. Когда я начинаюговорить об этом здании, ты всегдавключаешь телевизор.

- Это здание убьетменя.

- Я уже усталслушать о нем. Если ты боишься, топоступи на другую работу. Только неной, пожалуйста.

- Это здание живое.

- Ну как же,конечно, убьет! Ты и в самом делесумасшедший, если говоришьподобные вещи. Лучше бы тебябеспокоили люди, а не здания. - И онснова отвернулся.

- Не знаю. Какой-тозлой человек. Какая-то женщина. Поночам я слышу, как она плачет истонет на ветру. - Кристоф поставилутюг на металлическую подставку иприподнял брюки, оценивая своюработу. Стрелки были ровными иострыми. - Пойдем со мной на работусегодня в ночь. Я отведу тебя вкомнату в самом низу. И ты своимисобственными глазами увидишь, чтоэти трещины похожи на морщиныведьмы. Ты своими собственнымиушами услышишь голоса.

- О? И кто же этоздание? Что оно за человек?

- Я ведь тожеработаю, Кристоф, или ты забыл? Яустал и хочу спокойно посмотретьтелевизор, а потом лечь спать. Я нежелаю тащиться с тобой на Манхэттени заползать в какую-то мрачную нору.

Дядя сноваповернулся к нему.

Дядя Кристофа сраздражением покачал головой иподнялся на ноги.

- Но пока ты этогоне сделаешь, ты так и будешь думать,что я - сумасшедший. Если даже яуволюсь оттуда сегодня, ты всегдабудешь так думать.

- Дядя! Я вовсе неимел в виду, что...

- Ты ненавидишьэто здание, - сказал он, всплескиваяруками. - Оно издает шумы ишвыряется окнами в людей. Тыненавидишь мистера Бойла. Он плохойчеловек. Отлично. Я тебе верю. Ну иувольняйся. Лучше было бы, если быты вообще не работал, чем слушатьтвое нытье. Я устал от него. - Онвошел в крохотную спаленку и закрылза собой дверь. - Увольняйся сегодняже, - крикнул он. - Сделай нам обоимтакой подарок!

Кристоф выключилтелевизор и молча закончилодеваться. Он был опечален,поскольку любил своего дядю и оченьне хотел уходить на работу, непомирившись с ним. Его сердцезамерло от предчувствия, что ониникогда больше не увидят другдруга, но не мог же он сказать обэтом, не рискуя быть обвиненным вдетских страхах. Кроме того, он ужечувствовал подобное и раньше, но вконце концов все оказывалось впорядке.

- Оставь меня впокое!

- В двадцати миляхот Бутта, в штате Монтана, - началМитчелл, посматривая навнимательные лицадвухсотпятидесяти сидящих передним человек, - находитсяМеждународный металлургическийплавильный завод. Этажелезобетонная дымовая труба,построенная по методу скользящейопалубки, была восемьсот двадцатьпять футов высотой. Год назад в этомже месяце она рухнула, простоопрокинувшись под сильным ветром.Этот фильм - один из немногих,запечатлевших развитиестроительной катастрофы. Как вывидите, это выглядит почти так жеэффектно, как крушение моста вТакомской теснине в 1940 году. Снималлюбитель, какой-то владелец ранчо,находившийся в полумиле оттуда,ручной кинокамерой с мощнымиобъективами.

По сигналуМитчелла свет в комнате погас, икиномеханик, сидящий в будочке,запустил фильм. Митчеллоблокотился одной рукой на трибунуи смотрел, как светлый квадратик наэкране постепенно превращается вгрязно-коричневый. Механикотрегулировал фокус, и стали виднывысокая дымовая труба и скалистыесклоны позади нее. Справарасполагалось несколько низенькихстроений без окон.

- Камера прыгает, -комментировал Митчелл, - и поэтомутрудно заметить, что труба ужесдвинулась на два-три градуса отвертикали. - И он указкой отметилучасток на правой сторонеоснования трубы. - Если вывнимательно присмотритесь, тосможете разглядеть то, что напервый взгляд кажется клубами дыма.На самом деле это бетонная пыль.Бетон здесь распылялся по меретого, как нагрузка на неговозрастала.

Единственнымзвуком, нарушавшим тишину, былослабое жужжание проектора. Глазавсех присутствующих былиустремлены на мерцающееизображение дымовой трубы. Кэролсидела в первом ряду.

- Порывы ветрадоходили до сорока - пятидесятимиль в час. Процесс разрушенияначался за несколько часов до того,когда скорость ветра усилилась.Сооружение начало раскачиваться, ив конце концов разрушились егосоединения с основанием, массивнойжелезобетонной плитой. При этомслышались звуки, напоминающиевинтовочные выстрелы. Со стороны,обращенной к ветру, открывались исмыкались трещины. Люди из этогорайона были эвакуированы всего заполчаса до того, как трубаобрушилась, в противном случаемогли бы погибнуть человекдвадцать пять.

- А каковаскорость ветра? - выкрикнул кто-то. -Небо выглядит чистым.

- В основе всякогокрушения, - продолжал Митчелл, -обычно заложено несколько причин. Вданном случае мы имеембеспрецедентную ветровую нагрузку,залежи спресcованного торфа подвосточной стороной основания,которые привели к неравномернойосадке, как только была дана полнаянагрузка, и, наконец, уйму несоответствующей стандартуарматуры. Была также и конкретнаяошибка в конструкции: стержниарматуры в одном месте размещалисьна расстоянии тридцати пяти дюймовдруг от друга вместо положенныхтрех с половиной дюймов. Я уверен,что находящиеся в этой комнатеспециалисты по структурным деталямзнают, как легко поместить запятуюв десятичной дроби на неверноеместо.

Спустя двадцатьсекунд наклон дымовой трубы сталясно виден, и клубы пыли у основанияуже выглядели как взрывы. Верхушкастроения плавно нырнула вниз, ачасть основания рухнула в свой жефундамент, вздымая тучи пыли.Зрелище напоминало запуск ракетына стадии ее отделения от земли.

- Около часа, еслисчитать с момента, когда впервыезаметили отклонение от вертикали. Ас того положения, которое сейчас наэкране, - примерно пятнадцатьсекунд. Остановите, пожалуйста, наэтом кадре. Спасибо. - Митчелл сновавзялся за указку. - Взгляните на то,как разрушается нижняя часть. Вданный момент на нее нет никакойнагрузки с наветренной стороны идвойная конструкционная нагрузка сподветренной стороны, а это больше,чем она в состоянии выдержать.Верхушка по мере движенияопускается вправо, потому чтонижняя часть трубы обваливается. Вней было восемьсот двадцать пятьфутов высоты, а верхушка удариласьо землю только в семистах двадцатипяти футах от основания. Вот каксильно она разрушилась, прежде чемперешла в свободное падение. Секциявысотой примерно в сто двадцатьпять футов от основания особенно ине двигалась, она просто осела вниз,а потом медленно опрокинулась. Мыобнаружили несколькоперепачканных контрольныхприборов внутри трубы в этом еепрофиле, причем они не былиповреждены. Запускайте лентудальше.

- Сколько всего повремени продолжалось разрушение? -спросил кто-то.

Инженеры,сидевшие в комнате, смотрели другна друга и качали головами,поражаясь только что увиденному.Мало-помалу молчание сменилосьразговором и редкими вспышкаминервного смеха. Кто-то началхлопать, и это вызвало волну бурныхаплодисментов.

Изображение наэкране, прыгнув, пришло в движение.Громоздкий бетонный цилиндр падална землю с неуклонно возрастающейскоростью. Несколько зрителейтяжело задышали. В момент ударакамера снимавшего на мгновениепотеряла свой объект. Когда аппаратснова был наведен правильно, всепространство заняли клубы пыли,бьющие в небо. Экран погас, изажегся свет.



(Продолжениеследует.)

Copyright© 1984 byRobert Byrne. Перевод © ЗАО издательство"Центрполиграф", 199

Продолжение.Начало см. "самый интересный журнал Наука и жизнь " №№ 1, 2, 1998 г.