Миссис Аннет Вайман сидела в своей теснойспаленке на 40-м этаже башни Гарнера, и ее изящные пальчики порхали, словноптички колибри, над клавиатурой процессора. Она напряглась, чтобы расслышатьголос, идущий из вставленных в уши микрофонов, и исправила непонятный кусоктекста. Если и был в этом мире человек, который диктовал хуже, чем мистерМушковец, ей бы очень хотелось знать, кто он. Голос Мушковца был либо схрипотцой, как помехи в радиоприемнике, либо в ее ушах явственно звучалобульканье, как если бы рядом стояла кипящая маисовая каша. Сегодня этобыла главным образом каша. Что он сказал: "мясо сурка" или "мясо с сыром"?Она застыла, глядя в окно. Обычно Аннетдержала жалюзи поднятыми, несмотря на опостылевший вид на здание Залияна,расположенное в восьмидесяти футах к западу, но несколько минут назад онаопустила их, потому что небо расчистилось и солнце, отражаясь от пирамидына залияновской крыше, слепило ей глаза. Теперь на окно упала тень, поэтомуона и потянула за шнур и подняла жалюзи.Следующее предложение прозвучало еще невнятнее,чем предыдущее. Ей пришлось выбирать между "вы заказываете пиво, а не какую-токасторку" и "вы наказываете пиво, а не капусту и не порку". Отражения вокнах здания Залияна cтранным образом запрыгали. Миссис Вайман уставиласьна вертикальные полосы стены залияновского здания, заполнившие ее окно.Поразительно! Если бы Аннет точно не знала, что этого не может быть, онамогла бы поклясться, что здание стало ближе к окну, чем всего пятнадцатьминут назад. И чем больше она смотрела на него, тем ближе оно становилось.Более того, казалось, что оно как бы скашивается, словно клонится в еесторону.Аннет вынула микрофончики из ушей и отложилаих в сторону, напряженно всматриваясь в окно. Ей не очень хотелось подойтик окну и рассмотреть получше, потому что она наслаждалась этой иллюзиейи не хотела, чтобы она исчезла. С того места, где стоял стул, картина выгляделана удивление реалистично, будто, сидя в поезде подземки, воображаешь себе,что это вовсе не он движется, а станция.- Шарлен, - позвала она, - подойди-ка и посмотрина это. Мне кажется, я схожу с ума.Ответа не последовало. Она откинулась наспину и потянула на себя дверь спаленки. Шарлен не оказалось за столом.И вообще никого не было. Куда же все подевались? Уж не пропустила ли оначего-нибудь из-за того, что ее уши были заполнены этим Мушковцом с егомаисовой кашей во рту?Аннет встала с кресла и подошла к окну.Улицы внизу были пустыми, если не считать аварийных машин и несколькихбегущих фигурок. На 50-й улице, за 8-й авеню было... что, что?.. какой-топровал? Создавалось впечатление, что куда-то пропал целый кусок улицы.Облако тумана, или дыма, или пыли поднималось с тротуара вдоль всего основанияздания Залияна. Разглядывая его фасад, она увидела, что по меньшей мередвенадцать окон и плит куда-то подевалось, вот в одном из окон появилсякакой-то предмет - то ли конторка, то ли стол - и выпал на улицу.Здание приближалось, и в этом не было никакихсомнений. Двигалось все сооружение - она могла догадаться об этом по тому,как плясали отражения в окнах. То, что оно наклонялось, подтвердил и взглядна крышу, которая больше не находилась там, где ей полагалось быть. ЗданиеЗалияна падало на нее, причем с такой скоростью, что любая попытка спастиськазалась совершенно бессмысленной.Миссис Вайман попятилась назад, натыкаясьна мебель и цепляясь за нее руками, и не сводила глаз с приближающейсягромады. Потом повернулась и бросилась бежать мимо брошенных столов, мимолифтов, вниз по ступенькам. Выбраться на улицу она не успеет, это ясно,подумала Аннет, надеясь только на одно: что она успеет убежать, убежатькак можно дальше от преследовавшей ее галлюцинации. И миссис Вайман летелапо коридору так быстро, как только может бежать обезумевший от ужаса человек.

Роберт БИРН.

Глава 28 Мимо статуи Свободы, вверх по Ист-Ривер,через реку Гарлем, от одного берега до другого, потом под мост ДжорджаВашингтона и вниз по Гудзону - таков последний этап экскурсии вокруг островаМанхэттен. Для прогулочного катера кольцевой линии сейчас было отличноевремя, он шел по течению Гудзона, направляясь к месту своего старта у 83-гопирса, рядом с 43-й улицей.Неустанный монотонный голос из громкоговорителяне отвечал настроению шестидесяти насквозь промокших от дождя и не защищенныхот ветра туристов. Но экскурсовод пытался развлечь их.- Это самый лучший вид на Рокфеллеровскийцентр и на новые стеклянные небоскребы центра города, который мы можемвам предложить. Отличное зрелище, не так ли? В особенности, когда городомыт дождем и так весь и сияет на полуденном солнце. Бьюсь об заклад, высейчас рады, что не отказались от этой прогулки! Даже и не спорьте! Теизвас, кто смотрит в сторону Джерси, могут взглянуть на юг и увидеть Хобокен,где родился Фрэнк Синатра. А со стороны Манхэттена, и тоже к югу, вы можетеувидеть позолоченную пирамиду, венчающую здание нью-йоркской страховойкомпании, что может напомнить вам о древнем Египте... или о Юкатане, еслисреди вас есть представители племени майя. Когда мы отправлялись в путь,я уже это вам показывал, а следовательно, мы сделали круг и завершили плаваниевокруг крупнейшего в мире скопления финансовых, культурных, галантерейныхи, если угодно, гастрономических богатств. Сейчас слева, напротив нас,еще один небоскреб с позолоченной пирамидой наверху, здание Залияна. Притаком освещении создается впечатление, будто оно тонет и опрокидывается.Пирамида Залияна показывает, что архитектура движется по кругу, совсемкак наш прогулочный катер кольцевой линии. Разумеется, оно не на самомделе тонет и опрокидывается... или... или на самом деле? О мой Бог, данеужели? Леди и джентльмены, я... Боже мой, это невозможно... я думаю,что мы с вами наблюдаем... Бога ради, это же... я...Шестьдесят туристов судорожно глотали воздух,а здание Залияна медленно клонилось на восток. Когда его верхние этажистолкнулись со стоящим позади него зданием, раздался величественный раскатгрома, а крохотные огоньки, рожденные солнечными бликами в падающих осколкахстекла, напоминали град из тысячи золотых монеток.Из окон квартиры в башне Галакси на джерсийскомберегу Коретте Кантрелл тоже открывался отличный вид на центр города. Равнокак и шоферу такси, стоявшему рядом с ней с двумя чемоданами в руках, которыеона только что закончила упаковывать. Они стояли, не в силах оторватьсяот окна, наблюдая, как здание милях в двух от них медленно оседает и скрываетсяиз виду, словно шест, воткнутый в зыбучий песок. В ошеломленном молчанииони смотрели, как на их глазах меняется силуэт города. Это было невероятно,но привычный ориентир куда-то улетучивался, будто существовал только вих воображении. Он исчезал, словноотлетающая наклейка, словно сорняк, утягиваемый сусликом в свою нору.Чемоданы выскользнули из рук таксиста игрохнулись на пол.- Спятил я, что ли? Или выжил из ума, чертпобери?Коретта медленно опустилась на колени.- Кажется, я только что потеряла работу.- О, ну это... О Господи! Вы представляете,что теперь станет с уличным движением?Грибовидная туча пыли поднялась над горизонтом.Направление крена объяснило Митчеллу, чтонижние этажи, не способные выдержать угловые нагрузки, рушились сами насебя. Как та дымовая труба, подумал он, они опускались, когда крошилосьоснование. Сначала Митчелл замедлил шаг, потом остановился, обхватив рукойталию Кэрол. Даже если бы они мчались сломя голову, то смогли бы спуститьсяеще на два-три этажа, прежде чем здание перейдет в свободное падение, и,возможно, прибежали бы прямо к тому разрушению, которое пожирало зданиевнизу.- Что... что случилось? - спросила Кэрол.Ее голос тонул в грохоте, но он разобралэто по губам.- Дальше мы не сможем идти.- А где мы?- На одиннадцатом этаже.Этаж-то был 11-й, но если его предположениеверно, то, возможно, на самом деле оставалось всего четыре-пять этажейдо земли, и это расстояние все время сокращалось. Он подумал об измерительнойаппаратуре внутри той обвалившейся дымовой трубы, которая почти не былаповреждена, потому что находилась близко к оси вращения. Они с Кэрол тожевоспользуются этим.Пол уже накренился градусов на двадцать- двадцать пять. Митчелл повел Кэрол вниз по склону, к восточной стене.Когда здание ударится о землю, восточная стена станет полом, и их броситна него. Но воздействие удара будет сильно уменьшено из-за сокращения расстояниядо нуля. Он снял с себя куртку и сделал из нее что-то вроде подушки, апотом помог Кэрол сделать то же самое. Он отдал ей свой носовой платоки велел дышать через него, чтобы защитить легкие от пыли, которая, безусловно,окутает их.Когда они прижались к стене, уткнувшисьголовами в свои самодельные подушки, вращение усилилось. Митчелл прикрылголову Кэролл руками и плечами насколько смог: если при ударе о землю обрушитсяпротивоположная стена и упадет на их спины, то, возможно, ей удастся выжить.- Держись покрепче, - сказал он, - мы ужепоехали!И почувствовал, как пальцы Кэрол сжалиего руку.Обхватив руками и ногами шпиль на верхушкепирамиды и плотно закрыв глаза, Рон Ярагоски прислушивался к свисту ветрав ушах. С головокружительной скоростью его несло куда-то на восток. Когдаздание Залияна столкнулось с башней Гарнера, Рона катапультировало в пространство,словно камень из рогатки. По траектории, направленной под углом вниз, онпролетел над более низким зданием, потом над театром Гершвина и врезалсяв стену здания кинокомпании "Парамаунт" на уровне 38-го этажа. Выбив теломстекло, он заскользил по полу с силой пушечного ядра, оставляя за собойпрямую, как стрела, полоску крови и разбрасывая конторскую мебель во всехнаправлениях. И тем не менее сила инерции оказалась так велика, что, пролетеввсю комнату насквозь, он вылетел в окно на противоположной стороне. И теперьего тело парило на высоте 35-го этажа над театром "Зимний сад", занимавшимкоротенький отрезок квартала между Бродвеем и 7-й авеню. Упав, он пробилкрышу и рухнул прямо на сцену. Если измерять только по горизонтали, токомок плоти и раздробленных костей, который когда-то был Роном Ярагоски,проделал путь в 900 футов.Столкновение двух зданий, разрушившее верхниеэтажи обоих и заставившее здание Залияна слегка повернуться вокруг своейоси, катапультировало в пространство не только Рона Ярагоски: в полет ушлаи цистерна с водой на 10 тысяч галлонов, находившаяся на крыше. Этот стальнойсосуд диаметром двадцать футов и высотой пять прорвал оболочку пирамиды,словно папиросную бумагу, и теперь громоздкий, нескладный и неуправляемыйлетательный аппарат падал на землю. Цистерна кувыркалась, как камень, брошенныйв воду, пока не рухнула в середине квартала.Старик, стоя с распростертыми руками, словнораспятый на невидимом кресте, по-прежнему обращался к толпе, бежавшей мимонего через перекресток Бродвея и
50-й улицы.- Будьте же мужчинами, проявите твердость!- кричал он, и слезы счастья потоками лились из его глаз. - От Божьегосуда нет спасения! Из воды мы вышли и в воду должны вернуться!Гигантская тень нависла над ним, увеличиваясьодновременно с усилением громовых раскатов, заполнивших воздух. Ветер устремилсясквозь образовавшееся ущелье, кусая его распухшие ноги и ударяя в спинус такой силой, что ему стоило больших усилий удержаться на месте. Ветерстановился все сильнее и сильнее, сметая и гоня перед собой все подряд:комья грязи, обрывки газет, обломки и осколки здания. Нет, это был вовсене простой ветер, это был какой-то ураган, посланный Господом, перед концомсвета, как будто Он намеревался вычиститьземлю до самых глубин, прежде чем отправить ее на дно морское. Гигантская,устремленная в небеса волна кружащихся в вихре обломков пронеслась мимостарика, оторвала его от земли... а цистерна с водой налетела на него сзадии прокатилась над ним. Долгие годы он знал, что этот потоп придет, и вотон поднял его вверх, опрокинул и навсегда сомкнулся над его головой. Онбыл прав! Он был прав! Ну, так кто же на самом деле оказался клоуном, сумасшедшим,а, кретины? Чтобы сказать все это, он открыл рот, и его легкие наполнилисьводой.Здание Залияна падало прямо на северо-западныйугол башни Гарнера, сорокашестиэтажного небоскреба, стоявшего к нему фасадомна противоположной стороне 8-й авеню. Медленное тяжелое соприкосновениедвух крыш было почти величественным, словно столкновение супертанкеровили встреча двух китов. И будто пытаясь уклониться от удара, башня Гарнерав верхней своей части отклонилась назад футов на пятнадцать и согнуласьградусов на десять, а потом медленно двинулась обратно. Это изломанноедвижение привело к тому, что стальной каркас здания отделился от своейоблицовки, которая упала на землю, словно серебряный занавес. Со всех четырехсторон вертикальными каскадами посыпалось цветное стекло.Аннет Вайман, от ужаса сжавшаяся в комочекна восточной стороне 40-го этажа, была уверена, что это столкновение сшибетее здание, как вторую костяшку домино в падающем ряду. Ее швырнуло на четвереньки,и она почувствовала, что скользит вниз по внезапно круто наклонившемусяполу в сторону внешней стены, которой больше не существовало. Сумев ухватитьсяза дверной косяк, она повисла на нем и стала ждать самого худшего. Этобыл жуткий момент колебания, когда небоскреб, словно океанский лайнер,сбитый набок гигантской волной, балансировал в неизвестности: то ли сумеетвыровняться, то ли опрокинется совсем.Сопротивляться соскальзыванию вниз по этойгорке на высоте сорока этажей было невозможно. В течение следующих тридцатисекунд, когда здание раскачивалось и изгибалось, отчаянно стараясь восстановитьравновесие, миссис Вайман довольно сильно изранилась. Пол коридора, словногигантские качели, вернулся на прежний уровень и даже чуть выше него, поднимаясьтак быстро, что ее подбросило почти до потолка. Даже стоя на четвереньках,Аннет не могла удержать равновесия: сначала пол уходил вниз, потом поднимался,одновременно сгибаясь и разгибаясь, а ее швыряло от одной стены к другой.Наконец качка прекратилась, и она обнаружила,что находится в здании, лишившемся трети своего пола. Падая, здание Залияна,как клешня, распороло башню Гарнера сверху донизу, выдирая из ее нутралифты и лестницы с той же уверенностью, с какой мясник удаляет кость изкуска мяса. Беспомощная женщина оказалась на высоте четырехсот восьмидесятифутов в здании, которое без особого преувеличения можно было назвать грудойкостей без кожи и позвоночника.Она пролежала, сжавшись в комочек, несколькочасов, прежде чем нашла в себе силы доползти до края пропасти, откуда ееможно было увидеть.Отступая назад через центр перекрестка51-й улицы, Лузетти, не отводя глаз, смотрел на столкновение в вышине.Он видел, как два небоскреба сдирали друг с друга кожу, как угол башниГарнера был сокрушен устремившимся вниз зданием Залияна, как Чарльз Кэстльманбезмятежно стоял на самой середине улицы, ожидая, пока заполнившая небогромада стекла и бетона обрушится на него. Лузетти надо было бы бежатьна восток или на запад по 51-й улице и попытаться спрятаться от смертельногодождя рикошетом летящих обломков под каким-нибудь другим зданием, но онникак не мог оторвать глаз от зрелища опрокидывавшегося восьмисотфутовогонебоскреба, падавшего, падавшего, падавшего, словно громадный топор.Когда здание Залияна обрушилось на улицу,его мгновенно окутала кипящая туча пыли. Всем телом Лузетти почувствовалстрашный удар насыщенного песком ветра, заставивший его зажмуриться и прикрытьголову руками. Еще прежде, чем он услышал грохот падения, он ощутил какое-товолнообразное движение под ногами. Если бы он не закрыл глаза, то, возможно,сумел бы как-то подготовиться к тому, что за этим последовало: мощный толчокбуквально вздыбил мостовую, выгнув ее дугой. Как и припаркованные поблизостиавтомобили, его подбросило в воздух футов на пять и швырнуло на кучу гранитныхобломков. Он поднялся на ноги и был сбит снова, на этот раз сильной звуковойволной. Грохот достиг такой невыразимой силы, что Лузетти захлопал рукамипо ушам и закричал. Внутри собственной головы он услышал какие-то хлопающиезвуки и ощутил двойной удар боли, после которого уже вообще ничего не слышал.Лузетти вновь попытался встать, но ноги подогнулись, и он упал лицом вниз.Приподнявшись на локтях, он увидел картину продолжающегося разрушения.Из зданий выпадали окна, обрушивались карнизы, улицы были заполнены водойи клубящимся паром, а люди, наполовину ослепленные поднимающейся пылью,бежали, обезумев от ужаса.Где-то далеко впереди квадрат света, обозначавшийстанцию "50-я улица", увеличивался по мере приближения к нему поезда. МануэльРоза прищурился. Что-то там было не в порядке. Огни светофора, которыйон только что миновал, вообще не горели, а когда он взялся за радиомикрофон,чтобы доложить об этом, вагон начал вибрировать так сильно, что ему пришлосьположить микрофон обратно и сосредоточиться на контрольных приборах. Рельсоваяколея казалась волнообразной, и пелена пыли просачивалась вниз из темногоустья туннеля. Передний вагон вдруг стал взбрыкивать, словно молодой бычокна бойне.Боясь, как бы поезд не сошел с рельсов,Роза сначала притормозил, а потом и почти совсем остановил поезд. Он ужеподъехал к станции достаточно близко и мог кое-что разглядеть: стальныеколонны у края платформы отклонились в направлении какой-то неясной точкив четырехстах футах от него. Бог мой,да там же, в туннеле, люди! Они шли, держась за стены, а поезд медленноприближался к ним.- Что это с вами такое? - прокричал имРоза, проезжая мимо. - Вы что, рехнулись? Убирайтесь отсюда!- Стойте! Стоп! - закричали они в ответ.- Почему мы останавливаемся? - услышалРоза из громкоговорителя голос кондуктора, находившегося в середине состава.- Тут люди...Человек из транспортной полиции бежал кнему вдоль края платформы, размахивая руками над головой. Поезд остановился,втащив на станцию только два передних вагона, словно змея, высунувшая головуиз норы. Для середины дня платформа, как ни странно, была пустынной. Розавидел, как несколько неясных фигур спрыгнули с платформы прямо на путии побежали в туннель, к южному концу станции. Вагон подземки трясся насвоих рессорах, а в воздухе стоял приглушенный гул.- Назад! - прокричал полицейский, поравнявшисьс кабиной машиниста. - Уводи поезд назад...- А что случилось-то? - Роза нажал на кнопкусвоего радиопередатчика, чтобы кондуктор мог слышать их разговор.- Там какое-то здание падает... Давай,пускай его задним ходом... в туннеле будет безопаснее...- Задним ходом? Да там же другие поездана подходе, ты понимаешь!- Их остановили... возвращайся в туннель...это самый надежный способ, чтобы...Громкий треск заставил их повернуть головы.В сотне ярдов от них от третьего рельса полыхнул град голубых искр. Казалось,что вся станция пришла в движение. Искры тут же были накрыты камнями, падавшимисверху. Роза попытался сдвинуть поезд с места, но не смог.- Издох! Тока нет!- Пусть люди идут через вагоны состава.- Гром стал таким сильным, что полицейскому пришлось кричать, чтобы Розауслышал его. - Они могут дойти пешком до Пятьдесят седьмой улицы.И, к изумлению Розы, полицейский спрыгнулс платформы и бросился бежать вдоль состава, прямо в глубь туннеля. Розапродел большой палец под золотую цепочку на своем жилете и, вытащив часы,взял их в руку. Точное время может пригодиться для отчета, который емупридется представить. Выбираясь из кабины,он нажал на крошечную запорную петельку. Крышка часов с легким щелчкомподнялась так же плавно и негромко, как делала это всегда. Ручная работавысочайшего уровня. В прежние времена знали, как надо делать вещи.Пассажиры уже вскочили на ноги. Одни уставилисьна него со страхом и смятением на лицах, а другие уже ожесточенно проталкивалиськ концу вагона. Один мужчина ухитрился раздвинуть двери настолько, чтосмог наполовину протиснуться в них.- Дамы и господа, нас просят покинуть поездв организованном порядке через задний вагон. Не бегите. Если все мы простопроявим хладнокровие...Он замолчал, осознав, что никто не слышитего голоса, как и голоса кондуктора из громкоговорителя. Все перекрывалприближающийся рев.Повернувшись, он посмотрел через дверьвниз, на пути. Рельсы изогнулись влево, словно спагетти, а с потолка сползалпласт старинной кладки. Огни на платформе потускнели и погасли, но он ещеуспел увидеть, как дальний конец станции, секция длиной по меньшей мерев сто футов, исчезает, словно его расплющивает кузнечный молот. В темнотеон слышал грохот обрушивающихся сводов и обваливающихся стен - сначалав отдалении, а потом совсем рядом. Вагон, тускло освещенный автономнымибатареями, швырнуло сначала в одну сторону, потом в другую, прежде чемокончательно погрести под общим обвалом.Тело Розы было обнаружено спустя четыредня, последним из всех. Его пальцы с трудом оторвали от часов, которыепоказывали 11.3 Точно по расписанию.

Глава 27 Полиция уже почти очистила зону 50-й улицы,оттесняя людей в сторону Бродвея, и только один старик в заляпанной жироми грязью куртке оказал сопротивление.- Черт тебя побери, болван, - раздраженнокричал полицейский, толкая его в спину, - пойдешь ты наконец?- А смысл-то какой? - пожимал плечами старик,не отвечая на толчки и не двигаясь с места. - Мы же все так или иначе черезнесколько минут окажемся под водой. Ненавижу говорить: "Я вас предупреждал",и все-таки - я вас предупреждал.- Да-да, и над Эйнштейном тоже смеялись,я знаю.- Громоздите, громоздите ваши здания! Этотостров непременно уйдет вниз. Почему бы людям не прислушаться? Вы плюетена законы природы и Господа - и заплатите страшную цену. Эй, поосторожнее!Мне же больно! Я вас знаю, я вас тут видел раньше. Вы один из тех полицейских,которых я пытался предупредить. А вы меня не слушали, так же, как и остальные.- Шевелись давай.- А теперь вот Манхэттен уходит под воду,как Атлантида. Слишком уж большой вес. Господь такого не одобрит.Полицейский погрозил ему дубинкой.- Если ты не уберешься отсюда, мне придетсявсыпать тебе и оттащить за шиворот!- Это будет абсолютно напрасной тратойэнергии. Мы все скоро утонем - и здания, и люди. Можно одинаково хорошоутонуть на 8-й авеню, как и на Бродвее, так ведь? Весь остров пойдет надно... точнехонько в те отбросы, которые мы сваливали туда долгие годы.Смирись с этим!- Манхэттен - не остров, а полуостров.Полуострова не тонут.- И где же об этом написано? Где говорится,что полуострова не тонут, а?Тень здания Залияна уже накрыла театр Гершвинана северной стороне улицы и, словно дождевая туча, двигалась поперек фасадаздания киностудии "Парамаунт", которое тянулось от середины квартала доБродвея. Опустившаяся тень заставила полицейского обернуться и мгновеннозабыть о старике.- Здание падает, - крикнул он бегущим людям.- Бегите на север или на юг!Старик покачал головой в ответ на паническийпризыв. Позор! Люди бегут и верещат, как истерические девицы, и полицияулепетывает вместе с ними!- Пришел день Страшного суда, вот он! -взывал старик, протягивая к ним руки. - Неужели вы не можете сохранитьхоть каплю достоинства!Кусок сборного бетона отделился от парапетакрыши и стремительно пролетел 780 футов до перекрестка. К моменту ударао землю он двигался со скоростью 150 миль в час и разорвался с силой ящикадинамита. Один кусок размером с шар для боулинга пролетел поперек мостовой,словно пущенный по воде камень, и ударил в спину бегущего Пита Харлея.Каска слетела с его головы, он упал лицом на тротуар, раскинув руки и ноги,словно вцепился в землю, пытаясь спастись.Лузетти и стоящий рядом с ним полицейскийсделали было шаг к упавшему футах в двадцати от них человеку, потом заколебалисьи посмотрели вверх, не летит ли оттуда что-нибудь еще. Какой-то пожилоймужчина в темно-синем деловом костюме быстро прошел мимо них в сторонуперекрестка. Он то ли не понимал грозящей ему опасности, то ли просто игнорировалее. Мужчина держался прямо и своим спокойным, размеренным шагом напоминалсельского сквайра на прогулке. Дойдя до лежащего без сознания Харлея, оннаклонился и, взяв его за обе руки, попытался оттащить в сторону от падающегоздания. Было ясно, что одному ему не справиться. Подстегнутые его мужествомЛузетти и полицейский бросились на помощь.- Держите его, - сказал мужчина, приподнимаяХарлея.- Чарли! - с недоверием выдохнул Лузетти.- Что ты здесь делаешь?Полицейский взял Харлея за одну руку, Лузетти- за другую, и так они почти бегом потащили его в северном направлении.Мужчина в синем костюме внимательно наблюдал за ними, но не сдвинулся сместа.- Чарли! - крикнул Лузетти через плечо,задыхаясь. - Беги! Убирайся! - И добавил, обращаясь к полицейскому: - Тызнаешь, кто это? Чарли Кэстльман! Он спроектировал здание Залияна!- Да? Хреновая работенка.Лузетти бросил Харлея и остановился посерединеулицы, крича и размахивая руками:- Чарли! В чем дело? Беги, Бога ради!Здание Залияна теперь уже наклонилось таккруто, что его верхушка как бы обогнула дома на противоположной сторонеулицы. Клубящаяся белая пыль указывала на места, где оседающее здание терлосьоблицовкой о тротуар. Грохот и скрежет сопровождались звоном разбивающегосястекла. Кэстльман спокойно дошел до центра перекрестка, остановился и посмотрелвверх, на гигантскую стену, опрокидывающуся на него.Впервые за долгие годы из глаз Лузеттихлынули слезы.- Нет! - крикнул он. - Не делай этого!Его голос звучал сдавленно, да и в любомслучае в таком шуме его невозможно было расслышать. А Чарльз Кэстльман,явно удовлетворенный тем, что оказался в месте, которое должно стать центромстолкновения, спокойно стоял, подняв голову и держа руки по швам. Он невздрогнул, не отклонился, когда кусок облицовки обрушился на мостовую рядомс ним, и продолжал стоять, как человек, ожидающий, что его вот-вот увенчаютвенком победителя.В середине дня не так уж много мужчин стремятсязаплатить двадцать баксов за то, чтобы обнаженная женщина плюхнулась кним на колени и одарила парой любезностей. Строго говоря, в тот день ихвообще не было в кафе "Страна грез", находящемся в десятиэтажном, оставленномвладельцами кирпичном здании рядом с башней Гарнера, как раз напротив устремленноговвысь здания Залияна. Дорин и Мэдж, две девушки, работавшие в тот день,сидели при свечах в своей лишенной окон комнатке для переодевания и размышляли,насколько долго затянется авария: на минуты, часы или недели. Такая возможностьне исключена, сказала Дорин, припоминая предсказание какого-то астролога,которое прочла в одной из бульварных газеток в универмаге. Там говорилось,что мировая энергетическая система постоянно нарушается и что роду человеческомуоднажды снова придется добывать себе огонь примитивным способом.Но не только эти грустные мысли и темнотазаставляли их с беспокойством смотреть друг на друга. Дело было еще и ввибрации. Их полуразвалившееся старенькое здание, приговоренное к сносу,тряслось так, словно какой-нибудь грузовик тащил его за собой на буксире.Крошка Тим, их вышибала и кассир, а также распорядитель всех развлечений,спустился на улицу посмотреть, что происходит. Прошло уже минут пять, аон все не возвращался. А теперь над их головами возник звук, будто кто-тобежал с крыши по деревянным ступенькам. Бум, бум, бум, бум! Бум, бум, бум,бум! Три длинных шага - и прыжок на лестничную площадку, все ближе и ближе,все громче и громче. Доносились также взрывы пронзительного смеха и крики:"Благодарю тебя, Господи!" Кто-то мчался вниз по лестнице и через считанныесекунды должен был ворваться сюда, хотя это совершенно невозможно: с верхнихэтажей давно всех выселили.Женщины встали, завязывая пояса на своихполистироловых халатах, тут дверь распахнулась и Р. Дж. Бун, он же ПреподобныйРальф, буквально впрыгнул в комнату.- Лестница, - закричал он, безумно озираясьв полутьме, - где лестница?Мэдж игриво показала на занавешенный двернойпроем, а Доррин уже открыла рот, готовясь что-то сказать.- Вы бы выбирались отсюда, - крикнул Бун,отшвыривая в сторону занавеску и вылетая в открывшийся за ней коридор,- залияновское здание падает! - Он успел сделать три стремительных шага,прежде чем остановился и ринулся обратно в комнату; обе женщины мигом отступилив угол. - Боже милостивый спас меня, так что теперь мне надо спасти вас.Благословенно имя Господа.Мэдж схватила свечу и замахнулась ею.- Только попробуй тронь меня, - зашипелаона, - и я выжгу к черту твои мерзкие глаза!- Господь простит тебя за такие слова,- сказал Бун, гася пламя свечи рукой. - Бежим, нам надо выбираться отсюда!Это место обречено!- Ты хочешь сказать, что начинается сносздания?Ничего не ответив и схватив женщин за руки,он потащил их через дверь и дальше, по коридору. До улицы оставалось несколькошагов, и Бун проделал их большими скачками, не обращая внимания на протестыженщин, которых он волочил за собой. Они спотыкались, отчаянно стараясьудержаться на ногах. Выскочили они прямо на 8-ю авеню, Бун побежал на юг,через завалы битого камня и стекла, словно быстроходный катер, тащившийза собой двух любителей водных лыж.Как только женщины посмотрели вверх и увиделинависшее над ними здание Залияна, они мигом перестали сопротивляться. Вместотого чтобы удерживать Буна на месте, они понеслись рядом с ним, мелькаяголыми ногами. Распахнутые халаты развевались позади, как пелерины.Бун заметил, что те души, которые он избралдля спасения, оказались нудистами. Посмотрев на подпрыгивающие груди слеваот себя и на такие же подпрыгивающие груди справа, Ральф воздел страдающиеглаза к небесам в поисках объяснения. Его ноги ослабели, и он перешел нарысцу, надеясь, что эти распутницы побегут вперед и оторвутся от него,но нет: по всей видимости, опасаясь, что их спутник вот-вот потеряетсознание, они ухватили его под руки и потащилик толпе зевак, собравшихся между 49-й и 48-й улицами.- Почему? - кричал Бун небу. - Почему?Билл Слатер, все еще пыхтевший после стремительногоскольжения по тросу, приветствовал своего напарника, широко раскинув руки.- Бог мой, Преподобный, - сказал он, улыбаясьи качая головой, пока Дорин и Мэдж пытались запахнуть свои халатики, -я оставил тебя одного всего на какую-то минуту, и смотри-ка, что получилось!Ты что же, не представишь меня дамам?Чтобы Кэрол не потеряла равновесия, Брайандержал ее одной рукой за талию, пока они, спираль за спиралью, сломя головунеслись вниз по бетонным ступенькам. Кэрол то и дело заверяла его, чтос ней все в порядке, что сможет добежать, но ее бледное лицо и полузакрытыеглаза ясно говорили, что она вот-вот потеряет сознание. У самого Брайананачалось головокружение: настолько быстро они вертелись по этим крутымповоротам. Ему даже дважды пришлось остановиться на несколько секунд, чтобывосстановить равновесие.По оценке Митчелла, здание уже отклонилосьот вертикали градусов на десять - пятнадцать. При такой скорости оно моглоперейти в свободное падение всего через две-три минуты. За это время имдо улицы не добраться. Все, что они смогли сделать, - спуститься как можнониже. К моменту удара о землю ускорение наверхних этажах будет таким мощным, что все вокруг будет попросту уничтожено.Но на нижних этажах у них все-таки останется какой-то шанс.На 40-м этаже Кэрол сбросила туфли. На35-м она настолько ослабла, что ей стали отказывать ноги. Она двигала имипочти механически, и Митчеллу приходилось наполовину волочить ее по этимбесконечным поворотам.Когда Кэрол сбросила туфли, это вызвалов памяти Митчелла одну сцену, которую ему так никогда и не удалось забыть:перекореженные тротуары в Канзас-Сити. Когда он прибыл туда спустя шестьчасов после катастрофы, первое, что бросилось в глаза, были женские туфли,разбросанные по тротуару и по вестибюлю гостиницы. В экстремальных ситуацияхженщины в первую очередь избавляются отвысоких каблуков. Он видел сброшенные туфли и при нескольких других катастрофах,но нигде их не было так много, как в "Хайат Редженси", и это наглядно показывало,что людей охватила массовая паника...В вестибюле гостиницы он наткнулся на ещеболее страшную деталь: мелкое озерцо розоватой воды. Спутанный клубок разрушенныхдорожек, лица рабочих спасательных бригад - все он помнил ясно, и его памятьнеоднократно возвращалась именно к розовому озерцу. Когда два подвесныхперехода оторвались от стальных стержней и вместе со стоявшими на них зрителямиупали на танцующих внизу людей, были разорваны трубы для разбрызгиванияводы. К тому времени, как воду перекрыли, она покрывала пол вестибюля нанесколько дюймов, образовав озеро, в середине которого, как остров, возвышалисьразвалины рухнувших переходов. И только после того, как он несколько минутпростоял в воде и походил по ней, поднимая брызги, Митчелл наконец-то сообразил,что розовой она была потому, что смешалась с кровью. Он вспомнил ощущениеподступившей к горлу тошноты при мысли о количестве крови, которое должнобыло пролиться, чтобы окрасить воду в розовый цвет. Спасатели, карабкавшиесячерез завал, не думали о причинах крушения, они просто пытались спастилюдей, все еще погребенных под развалинами, и Митчелл тоже отдался работе,пока не стал падать от усталости. Он помог поднять стальную балку, чтобыосвободить ноги какой-то женщины, и держал ее руки в своих, когда она умирала...в этот момент он впал в какой-то столбняк, не в силах оторвать глаз откошмарной сцены, и по его щекам текли слезы.Еще никогда в жизни Брайан не чувствовалсебя таким беспомощным. Его инженерные знания и опыт были здесь совершеннобесполезны, он не мог спасти жизнь женщины, вернуть тех, кто уже погиб,или облегчить боль сотен раненых. Он даже не мог обещать, что подобныетрагедии больше не повторятся. С холодящей душу ясностью Митчелл понимал,что они повторятся, независимо от того, сколько он обучит людей, напишетстатей и прочтет лекций. Они будут повторяться снова и снова, и никто нев состоянии угадать, где и когда. Человек может знать все о проектах, материалахи строительном деле, но применению этих знаний всегда будут препятствоватьсилы, которые он не мог заранее учесть...Такое же чувство беспомощности овладелоим, когда они с Кэрол кружились в отчаянном спуске по спиралям залияновскоголестничного колодца. Словно Алиса, летящая в кроличью нору, словно какой-тосюрреалистический спуск в водоворот... Шум в ушах свидетельствовал о приближающемсяконце света. Вниз, вниз и вниз бежали они, потому что сейчас был смыслделать только это. Оставаться наверху - означало верную смерть, а внизубыла неизвестность, но неизвестность, в которой у них мог появиться хотькакой-то шанс на спасение, и поэтомуони и мчались к этой неизвестности.Когда они миновали 27-й этаж, здание ужеотклонилось на двадцать градусов от вертикали, и его так основательно тряхнуло,что они оба упали. Здание колебалось, неуклюже поворачиваясь по часовойстрелке и продолжая свое неумолимое движение.А двадцатью этажами ниже Арам Залиян тожебыл сбит с ног. Он перекинул дипломат через перила, подтянулся, встал наноги и снова двинулся вниз, по следующему витку ступенек. Пораненная ступняочень болела. Видимо, рана снова открылась, о чем свидетельствовали пульсирующаяболь и кровь в туфле. У него кружилась голова - вероятно, от удара, которыйэта сука адвокатша нанесла ему. Если только он выберется отсюда живым,пообещал себе Залиян, то надолго уляжется на обследование. В Швейцариинемало прекрасных клиник. Почти таких же прекрасных, как курорты.Он должен спастись! Залиян миновал площадкушестого этажа, потом пятого... Если здание будет наклоняться с той же скоростью,он успеет выбраться на улицу вовремя, а уж там побежит как черт, чтобыспастись, несмотря ни на какую боль. Если только его изношенное староетело не развалится раньше...Между пятым и четвертым этажами его остановилатуча пыли, летевшая вверх откуда-то из недр здания. Ступеньки сотрясалисьтак яростно, что ему пришлось бросить дипломат и вцепиться в перила обеимируками. Сквозь нарастающий грохот он услышал новый звук, свидетельствующийо более реальной угрозе, - хруст, перемалывание и разлом бетона прямо подним, этажом ниже.Залиян наклонился, чтобы подобрать дипломат,но тот упал слишком далеко, в неожиданно открывшуюся трещину. Сквозь поднимающуюсяпыль Залиян видел, как он, подпрыгивая на колышущемся пласте гравия и кускахбетона, полетел вниз, где все, казалось, кипело, словно лава в кратере.Пролет нижних ступенек отломился, и Залияноказался стоящим на самом краю. Он вскарабкался на несколько ступенек вверх,с трудом веря, что потерял такую крупную сумму денег. Потом повернулсяи побежал вверх на следующую лестничную площадку. Два больших куска стеныза его спиной обрушились с оглушающим ревом, сбив его с ног и похоронивпод собой ступеньки, на которых он только что стоял. Здание и оседало,и опрокидывалось одновременно, а нижние этажи вместе с лестницей разрушалисьснизу вверх.Залиян рвался вверх изо всех оставшихсяу него сил, убегая от разрастающегося обвала, который будто бы прогрызалсебе путь к нему, словно огромная пасть. Его старые ноги уже не годилисьдля такой задачи. Это чудовище побеждало. Он уже почти добрался до площадкипятого этажа, надеясь убраться с лестницыи попытаться найти какое-нибудь окно, чтобы выпрыгнуть наружу, когда подего правой ногой обвалилась ступенька, и от резкой нагрузки левая ногаподогнулась. Он отчаянно вцепился в перила, изо всех сил пытаясь подняться,прищурившись из-за поднявшегося вокруг него облака пыли, и даже попыталсяизбавиться от мысли, что это конец. Но даже если ему и удалось бы втащитьсебя на лестничную площадку, с ним все было бы кончено. Даже если бы егоноги, сердце и легкие были молоды и сильны,ему все равно бы не удалось обогнать стремительно развивающееся разрушение.Площадка пятого этажа с сохранившейся частьюступенек под ней оторвалась цельным куском и упала вместе с Залияном наколеблющийся внизу завал. Огромные бетонные плиты оторвались от стен иупали сверху, словно могильные камни. Одна из них раздавила ноги Залияну,другая - бедра и туловище, а третья обрушилась на голову и плечи.

Глава 30 Женщина заглянула в комнату и увидела,что Брайан Митчелл проснулся. Кэрол Оуэнс сидела в кресле, рядом с кроватью,положив загипсованную ногу на стул. Ее костыли были прислонены к стене.Женщина шагнула в комнату, слегка постучав в дверь.- Доброе утро, мисс Оуэнс, - сказала онас улыбкой. - Когда я не нашла вас в вашей комнате, то подумала, что найдуименно здесь. Доброе утро, мистер Митчелл. Ну, и как же себя чувствуютс утра наши знаменитые пациенты? Доктора сказали мне, что через несколькодней вас выпишут домой. Разве это не замечательно?Митчелл лежал в постели, опершись на подушки,обе его ноги были в гипсе.- Вы разве не видели на двери табличку"Никаких посетителей" ? - нахмурившись, спросил он незваную гостью.- Как вам удалось проскочить мимо сестринского поста в коридоре?- Я Линда Ротман, руководитель службы информациии связи с общественностью здесь, в этой больнице. Бог мой, ну и популярностьу вас обоих! Каждому хочется взять интервью! Вестибюль полон репортеров!- Жить им, что ли, негде?- У меня есть информация, переданная длявас по телефону, - сказала она, показывая листок бумаги, - так, может быть,я...- Читайте.Ротман надела очки.- Это от Берта Фабера. Поскольку вы неответили на его звонки, он не знает, что ему делать с пакетом с документами,который пришел по почте от секретарши мистера Залияна.- Сообщите ему, чтобы он отправил их окружномупрокурору Нью-Йорка. Вероятно, он мог бы воспользоваться экстренной почтой.- Он также просил меня передать вам, чтоон и Эмиль полагают, что об уходе из фирмы вы говорили несерьезно. Он сказал,что решил провести реорганизацию, которую вы предлагали.- Ответьте ему, что я никогда не меняюсвоего решения, если оно уже принято. Я совершенно серьезно решил двигатьсядальше по жизни без программы стоматологической помощи и страховки на случайсмерти.- Обязательно передам. У меня есть сообщениеи для вас, мисс Оуэнс. Мистер Розен просил передать, что мистер Лузеттиблагополучно поправляется и ваша работа ждет вас, когда бы вы ни пожелаливернуться.- Передайте ему мою большую благодарностьи скажите, что я останусь в этой фирме только в том случае, если смогуработать над одним исследовательским проектом, о котором расскажу при встречена следующей неделе.- Передам. - Ротман снова повернулась кМитчеллу. - Итак, относительно репортеров...- Ага! Вот наконец-то мы и добрались доистинной цели вашего визита!- Я просто поинтересовалась, не...- А сколько их там?- Да около тридцати. Вестибюль переполнен,и все время подъезжают новые и новые.Митчелл покачал головой.- Мы пробыли здесь всего три дня и ужедали двадцать пять интервью. А может быть, больше? Хватит. С этой минутымы сами решаем, когда нам давать интервью. Нам сказали, что десять тысячжурналистов прибыли в Нью-Йорк, причем пять тысяч - только из США. Мы нипод каким видом не намерены беседовать с ними со всеми, с какой-либо частьюиз них и вообще ни с кем. Пойдите к ним вниз и скажите, что нас нельзябеспокоить. Мы в бреду. Поняли?Ротман поколебалась, а потом сказала:- Вы бы оказали мне большую любезность,если бы просто...Митчелл ткнул пальцем в сторону двери.- Я здесь не для того, чтобы оказыватьвам любезности! Вон!Когда Ротман ушла, Кэрол засмеялась, откровеннолюбуясь им.- Мистер Суровый и Крутой Парень, - сказалаона насмешливо, - ах, как мне нравится, когда ты ведешь себя как деспот!- Да вовсе я не деспот, просто пошли онивсе... Кэрол, нам бы с тобой надо спрятаться куда-нибудь подальше от всейэтой шумихи и прийти в себя. Я должен написать отчет, так что мне понадобятсятишина и спокойствие. Как насчет моего колорадского домика в горах? Тебетам понравится.- Не так же быстро. Мы всего разок переспали,а теперь ты хочешь, чтобы я с тобой сбежала?- Ну да. Мы переспали только разок, этотак, но мы с тобой вместе прошли через боль и страдания, а это уже целаявечность. Я знаю людей, которые построили длительные браки на меньшем основании.Я же спас тебе жизнь, помнишь? Так что ты должна делать то, что я скажу.- Напротив, это я спасла твою жизнь. Ведьименно я догадалась вытащить полицейский свисток. Именно я заставила тебядождаться помощи, а не ползать в темноте со сломанными ногами.- Вот именно. Ты спасла мою жизнь, и теперьдолжна делать все, что бы я ни сказал. А что это ты говорила насчет какого-тоисследовательского проекта?- В своей лекции ты упомянул о том, что,когда подобные дела с авариями улаживаются помимо суда, факты остаютсянедоступными для инженеров. Я бы хотела потратить с полгодика и занятьсяпроблемой гласности. Напишу свой собственный отчет. Думаю, что смогу уговоритьРозена и Лузетти разрешить мне сделать его. Представляя интересы Залиянадолгие годы, они теперь должны заинтересоваться финансированием чего-тотакого, что подняло бы их репутацию.- Отличная идея, - восторженно заявил Митчелл,глядя на нее с восхищением. - Штабеля книг и ты в горной хижине! Я ужеедва сдерживаю нетерпение.- Мне бы хотелось как-нибудь повидать этухижину, но не сейчас. Мы останемся на Восточном побережье. Ты, как свидетельи эксперт, можешь неплохо заработать. Я думаю, Вермонт - то, что нам нужно.У моих родных прекрасный дом в Брендоне, и мы можем пожить там все лето.- Всегда хотел побывать в Вермонте. У нихтам есть водопровод и электричество, как принято в цивилизованных домах?- Нет, но зато мы там будем вместе.Они протянули друг к другу руки. Несмотряна гипс, сковывающий их ноги, им удалось дотянуться друг до друга.- Когда сестра Ретчэт зайдет сюда, - сказалМитчелл, и его глаза заблестели от неожиданных слез, - я собираюсь спроситьее, не разрешила бы она нам запереться.

Глава 29 Крушение здания Залияна было зарегистрированосейсмографами в Вашингтоне, что в округе Колумбия, в Бостоне и в Чикаго,и глубокий, хриплый, перекатывающийся взрыв слышали даже в международномаэропорту Ньюарка, в десяти милях к юго-западу, а также в Хакенсаке, штатНью-Джерси, в десяти милях к северо-западу. Из-за того, что небоскребыв центре города сыграли роль своего рода щита, крушение было едва слышнов Бруклине, в Куинзе и даже в Бронксе. Даже в здании ООН, в двух миляхот места катастрофы, на 1-й авеню, был заметен лишь короткий, резкий толчок,за которым последовало то, что приняли за гул самолета при переходе звуковогобарьера.Вся западная сторона Манхэттена, от Линкольновскогоцентра на севере до станции "Пенн" на юге, временно оказалась нежизнеспособной.В этом районе находилось примерно сто восемьдесят зданий. Телефон, электричество,пар, вода, газ - все коммуникации были разрушены, три туннеля подземкиблокированы провалами, а гигантская автомобильная пробка вынудила машины"скорой помощи" и полицейские автомобили двигаться по тротуарам.Благодаря предварительному предупреждению- звонку Митчелла по номеру 911 за тридцать одну минуту до катастрофы -многие рабочие городских и коммунальных служб уже находились на месте происшествия.Спасательные работы, прежде всего, осложнялись ранениями самих спасателей,которые они получали от падающих обломков: с новых зданий сыпался дождьстекла, а со старых - карнизы, кирпичи и даже пожарные лестницы.На площади Залияна организовали командныйпункт, и оборудование для обеспечения связи доставили туда на вертолете.Ответственными за его работу вначале были высшие офицеры полиции из главногоуправления северного округа, что на западной стороне 54-й улицы, но вскореони передали весь контроль комиссару полиции, комиссару пожарной службыи мэру города. Быстрый осмотр полученных повреждений привел к решению окружитькордонами и эвакуировать все здания в десяти кварталах, непосредственноприлегающих к месту катастрофы. Предварительные оценки числа пострадавших,поступившие на командный пункт, были ужасными и становились все хуже помере того, как тянулся бесконечный день. 200 - 400 погибших, раненых жедоставили в три-четыре раза больше. Эти цифры могли бы оказаться еще больше,если бы башня упала по диагонали, попав не на улицу, а на дома одного изприлегающих кварталов: ведь полиция просто физически не могла завершитьэвакуацию близлежащих зданий за предоставленные ей двадцать с небольшимминут. Ущерб, нанесенный собственности, оценивался примерно в два миллиардадолларов, а более точная цифра зависела от завершения обследования каждогоздания, на что ушли бы недели. Шести- и восьмиэтажные многоквартирные домапо 49-й улице с другой стороны площади выглядели так, словно по ним прошелсяторнадо. Фасады зданий от одного конца квартала до другого были разрушены,выставив на всеобщее обозрение внутренности квартир. Это зрелище в основномстоящих на своих местах диванов, стульев, ламп, столов на фоне оклеенныхобоями стен очень напоминало выставку кукольных домиков. И не было никакойвозможности установить, сколько людей оказалось погребено под уличнымизавалами.В двух кварталах, ограниченных 8-й авеню,Бродвеем, 49-й и 51-й улицами, вылетели все стекла, а в прилегающем кольцекварталов оценка потерь приблизилась к пятидесяти процентам. Пришли сообщенияо разбитых окнах, осыпавшейся кладке, треснутых фундаментах с мест, отстоящихоттуда на милю. Куски парапета с залияновской крыши обнаружили у входав мюзик-холл городского радиоцентра на углу 6-й авеню и 50-й улицы, в трехкварталах к востоку. Отлетевшая от крыши пирамида приземлилась за перекрестком7-й авеню, втиснувшись, подобно огромному куску алюминиевой фольги, в пространствомежду гостиницами "Тафт" и "Уолворт".С трудом устоявшую башню Гарнера и зданиекинокомпании "Парамаунт", получившее удар по касательной линии, спасателиобходили стороной до тех пор, пока инженеры из городского управления недали заключения, что нет угрозы их падения. Большой ущерб был нанесен такимизвестным зданиям, как церковь Святого Малахии, театр Гершвина, гостиница"Мэнсфилд-холл", театр "Риволи", а также гостиница "Тафт". Станция подземки"8-я авеню", протянувшаяся от 49-й до 52-й улицы, полностью разрушилась,и все ее входы и выходы были заблокированы. Спасательные команды транспортноговедомства направили туда с прилегающих станций через туннели.Все палаты и коридоры в больнице СвятойКлары, в трех кварталах от места катастрофы, вскоре были заполнены до предела.Раненых начали доставлять в больницу спустя считанные минуты после крушения- некоторые добредали сами, других приводили под руки посторонние люди.Все транспортные средства срочно мобилизовали, чтобы компенсировать первоначальнуюнехватку машин "скорой помощи": такси, частные автомобили, грузовики, велосипеды,грузовые тележки и даже - по меньшей мере в одном случае - двухколеснуюручную тележку для покупок.Обломки здания Залияна, в значительнойстепени заполнившие проходы между расположенными поблизости домами, сталипричиной фантастической неразберихи в районе 50-й улицы. Общий завал поднималсяот площади до уровня 12-го этажа башни Гарнера на 8-й авеню, а потом сужалсякнизу изломанными ступеньками до огромной кучи высотой в пять этажей уБродвея. Именно на Бродвее, куда и рухнули верхние этажи, сила столкновениябыла самой мощной, именно там двадцать или даже тридцать футов изогнутойстали, начисто отодранной от полов, стен и потолков, вздымались, словнокости, над пластом битого камня глубиной в тридцать футов. В средней частиздания стальной строительный каркас, жестоко покореженный и перекошенный,все же как-то устоял. Он поднимался значительно выше и все еще поддерживалчасть пола и внутренних стен. Некоторые из нижних этажей, высота падениякоторых была меньше и которые, как позднее вспоминали очевидцы, опустилисьдовольно мягко, на вид понесли не такойзначительный ущерб. Из-за постепенной осадки здания оказались полностьюраздробленными и раздавленными нижние уровни, вестибюль, аркада-пассаж,антресоли, равно как и первые пять надземных этажей. Шестой и седьмой этажибыли полуразрушены, а восьмой и девятыйоказались в основном нетронутыми, их стальное обрамление было только слегкаповреждено, сохранилась большая часть пола, устояли и многие стены. Нафотографии, которой суждено было обойти газеты всего мира, была запечатленакакая-то картинка в рамке на стене одного из кабинетов девятого этажа.Она все еще висела на своем крючке, только под прямым углом от своего нормальногоположения.Единственное, что можно было сразу использоватьдля раскапывания завала, были три грузовика возле котлована на противоположнойстороне площади, у одного из которых прорвало покрышки во время первоначальногообвала. И только спустя несколько часов, когда рассосалась транспортнаяпробка, начало прибывать дополнительное оборудование, включая большие грузовыеколесные краны, способные поднимать тяжелые стальные балки и рушить вызывающиеопасение стены и фасад здания.Каждые несколько минут от останков зданияЗалияна отрывались и падали какие-нибудь новые куски, и в недрах этой путаницыперевернутых этажей и стен что-то громыхало и трещало. Несколько раз всягруда стонала и содрогалась, словно пытаясь поглубже устроиться в своеймогиле. Глядя на руины, трудно было представить, что там, внутри, мог хотькто-нибудь уцелеть. Официальные лица, руководившиеспасательными работами, могли лишь надеяться, что все успели вовремя покинутьздание, и потому сосредоточили спасательную технику в полуквартале оттудаили даже дальше, где риск новых ранений был не так велик.Кори Хейл не считала убедительной подобныедоводы. Сама еще до конца не оправившись, она оказывала пострадавшим первуюпомощь и через два часа работы начала наводить справки о Брайане Митчелле.Кори была уверена, что такой человек был бы непременно замечен в ходе спасательныхработ, если бы он покинул здание. Однако ни сама она его не видела, никто-либо другой, кого бы она ни спрашивала. Никто также не слышал, чтобыего имя называли по радио. Какой-то мужчина в каске и с наушниками не зналничего ни о каком Митчелле и не могобъяснить ей, почему никто не раскапывает само рухнувшее здание. Весь мокрыйот пота ремонтник в рабочем комбинезоне посоветовал ей обратиться на командныйпункт, а там капитан полиции сказал ей, что фамилия Митчелла ему незнакома,а другой полицейский сказал, чтобы она не мешала и прекратила указывать,что надо делать, а не то он ее арестует.И в этот момент Кори увидела мэра, стоящегоу вагончика связи. Расталкивая людей, она подбежала к нему и схватила заруку.- Почему никто не разыскивает мистера Митчелла?- накинулась она на него, как рассерженная мамаша. - Он дал сигнал тревоги...да если бы не он, мы бы там все погибли... он-то все еще там...Мэр медленно, но твердо перехватил ее запястьеи подозвал одного из своих одетых в гражданское телохранителей. Но, увидевэмблему залияновской корпорации, поднял руку, давая знак, чтобы ее не уводили.- Вы были в здании?- Ну а как же? Это же моя работа! Я-тодумала, что вышла последней, но мистер Митчелл все еще там внутри, а можетбыть, и мистер Залиян тоже. Почему никто не ищет их? Почему вы не прикажете,чтобы кто-нибудь сделал это?!- Мы не можем делать все одновременно,- терпеливо объяснил мэр. - Мы поищем их, как только это будет безопасно.Нет никакого смысла губить спасателей. А теперь, если вы не возражаете...Какой-то высокий мужчина появился в дверяхвагончика.- Она сказала, что Митчелл все еще в здании?Я верно расслышал?- Кто такой Митчелл? - спросил мэр с раздражением,оглядывая лица своих помощников.Мужчина шагнул вперед и протянул Кори Хейлруку.- Я Джордж Делла из строительного департамента.Митчелл все еще внутри? Брайан Митчелл?Кори Хейл энергично закивала.- Он дал сигнал тревоги и сказал, чтобымы все покинули здание. Он говорил, что там еще остались люди на шестьдесятшестом, и пошел за ними. Я сама посадила его в грузовой лифт.- И он не спустился вниз?- Джерри Коутс и тот не добрался, а онведь пошел только на двадцатый. А я на десятый и едва-едва выскочила. Явам точно говорю, что мистер Митчелл находился выше, поэтому и не успел,он все еще там, я уверена. - Ее уже окружили какие-то люди, старающиесяподойти поближе, чтобы расслышать ее слова. Внезапно смутившись оттого,что так самонадеянно побеспокоила массу важных людей, Кори понизила голоси пожала плечами. - Мне кажется, что вы поменьшей мере обязаны проверить, так ли это.- Да кто такой этот Митчелл? - снова спросилмэр.- Инженер, который обследовал здание, -ответил Делла. - Если он жив, то лучше, чем кто-либо другой, знает, почемуоно упало.Мэр поднял вверх руки.- А не можем ли мы проверить сообщениеэтой леди?- Очень уж опасно, - сказал Делла, внимательнооглядывая картину крушения. - Оно все еще рушится.- Черт вас побери, - вздохнула Кори Хейл,- да вы дайте мне каску и какой-нибудь топор, и я сама пойду в здание.Мэр повернулся к комиссару полиции.- И что ты думаешь, Бен? Найдешь кого-нибудьжелающего отправиться туда?- Нужны добровольцы. Я должен буду объяснитьим ситуацию и сказать, чтобы возвращались, если это окажется слишком рискованно.- Ну так давай. Похоже, что этот пареньМитчелл как минимум заслуживает внимания к себе.И снова мэр был захвачен врасплох: преждечем он успел увернуться, руки Кори Хейл обвились вокруг его шеи, и оначмокнула его в щеку.- Я счастлива, что голосовала за вас, -воскликнула она.Сержанты Пол Маккинни и Джордж Фелс из1-го взвода экстренной службы департамента полиции решили проникнуть вразрушенное здание примерно в его середине. Бетонированный подсобный ход,снабженный лестницей, пронизывал все здание от основания до крыши, словновертел высотой в 800 футов. В верхней трети здания ход был изуродован донеузнаваемости, в средней трети - довольно сильно поврежден. Однако в нижнейтрети, в особенности между тем, что когда-то было 9-м и 15-м этажами, онвсе еще оставался на своем месте, в центре развороченных этажей, пронизанныйтрещинами, но все-таки целый.Базовый лагерь устроили на крыше театраГершвина. Там собрали разнообразное оборудование, которое могло оказатьсяполезным: веревки, ремни, спасательное кресло, херстовский инструмент "челюстижизни", способный создавать подъемное усилие в пять тонн, воздушный матрас"Паратех" размером в два квадратных фута, который можно было мгновеннонадуть с помощью баллона со сжатым воздухом и который мог выдержать весдо двадцати пяти тонн, захватные крюки и алюминиевые лестницы, портативныйацетиленовый автоген, шины для крепления переломанных костей, носилки и,на всякий случай, мешки для переноски трупов.Маккинни и Фелс предпочли взять с собойтолько фонари и небольшие рычажные ломики. Обвязавшись веревкой, как альпинисты,они осторожно продвигались к центру разрушенного здания по выступу, образованномувертикальным полом и горизонтальной стеной. Дойдя до вершины подсобногохода, они двинулись на запад. Им пришлось пробивать себе проходы сквозьдва этажа, прежде чем они обнаружили пожарную дверь к еще одной лестнице,не погребенной под развалинами. Руками они расчистили небольшой прямоугольныйучасток у себя под ногами и обнаружили дверь с цифрой "14". Они сообщилипо радио в базовый лагерь о своем продвижении и нынешнем местонахождении.- Смотрел когда-нибудь "Приключения Посейдона"?- спросил Маккинни у своего напарника, когда они ломиками приподнималикрая металлической панели.- Нет.- Вот там в точности так же было.Металлическая панель открылась, как дверьлюка. Они посветили фонарями вниз.- Пусто, - сказал Маккинни. Он свесилсячерез край и заглянул внутрь. Затем, посмотрев вверх на Фелса, добавил:- Десять против одного, что мы никого не найдем. Ну, может быть, еще тамна лестнице посмотреть? И интересно, куда же идти первым делом...В ответ на его вопрос откуда-то изнутрилестничного колодца, примерно в двадцати - тридцати футах от них, прозвучалатрель полицейского свистка.- Ты слыхал? Там кто-то есть!И еще один резкий свисток.Маккинни пулей понесся по ступенькам внаправлении звука.- Эй! Эй, там! Держитесь, помощь уже идет!Четыре минуты спустя взволнованный голосоператора раздался в радиопередатчике базового лагеря:- Два человека обнаружены живыми... имена- Брайан Митчелл и Кэрол Оуэнс... ноги, кажется, сломаны... пришлите носилки...



Приложение Выдержки из отчета Брайана Митчелла, направленногопредседателю состава присяжных по делу о крушении здания Залияна.ПРИЧИНЫ КРУШЕНИЯ ЗДАНИЯКонструкция основания здания Залияна быласпроектирована и построена на предположении, что все сооружение будет веситьоколо 127 тысяч тонн, что давало бы фактор безопасности в три единицы,то есть вдвое больше минимума в полторы единицы, определенного нью-йоркскимгородским строительным кодексом. Серия изменений в проекте уменьшила общийвес здания примерно до 82 тысяч тонн, и в результате этого фактор безопасностиот опрокидывания составил всего лишь 0,95 единицы.Общий вес был сокращен вследствие:а) изменения высоты стеновых бетонных панелейс 6 до 4 футов, а ленточного остекления с 4 до 6 футов;б) изменения толщины бетонных панелей в2,5 дюйма и гранитной облицовки панелей в 5,5 дюйма на один дюйм для бетонныхпанелей и 4 дюйма для гранита;в) изменения конструкции пола с тяжелогобетона в 2,5 дюйма, положенного на трехдюймовый глубокорифленый настил,на 2,5 дюйма легкого сборного бетона, положенного на двухдюймовый глубокорифленыйнастил;г) общего сокращения количества использованнойстроительной стали примерно на 10 процентов, хотя необходимость прежнегоколичества была подтверждена повторным компьютерным анализом.Несмотря на сокращение общего веса зданияна 35 процентов указанными способами, все из которых разрешены кодексом,в фундаменте не было сделано вообще никаких изменений, чтобы дать возможностьвнешним колоннам сопротивляться подъемной силе, вызванной ветровой нагрузкой.Чем легче здание, тем менее оно способно противостоять опрокидыванию егогоризонтальными силами.Восточная треть здания поддерживалась предварительнонапряженными бетонными опорами. Существуют документы, показывающие, чтоне все сваи были вбиты в скальный пласт. Если раскопки этого места докажут,что именно так и произошло, это будет означать, что оставшиеся сваи подвергалисьнагрузкам, превышающим их возможности, даже когда здание и не раскачивалось.Ослабленность здания и его относительнолегкий строительный каркас привели к повышенной гибкости, и естественныйпериод качания достиг 20 секунд. Для сравнения: период качания башен Всемирноготоргового центра равен 10 секундам, а у зданий Западного побережья, спроектированныхтак, чтобы противостоять сейсмическим силам, он равен всего лишь 5 - 6секундам. В нескольких случаях, включая и утро катастрофы, сильные порывыветра усилили период колебания здания Залияна и создали исключительныеколебательные движения, которые постепенно и разрушили сваи с подветреннойстороны.В дополнение к резонирующим порывам ветраобщая ветровая нагрузка оказалась значительно больше, чем предполагалоськодексом. Ветровая продувка в аэродинамической трубе, возможно, покажет,что недавно завершенное здание государственных контор на западном концеплощади создало эффект Вентури, который не только увеличил общую нагрузкуна западный фасад здания Залияна, но и сместил вектор равнодействующейсилы выше, увеличив, таким образом, силу опрокидывания.Усадки северо-восточного угла здания вследствиеуличного провала оказалось достаточно, чтобы нарушить уже ставшее ненадежнымсоотношение сил.При создании любой инженерной структурыделаются ошибки: в проекте, в изготовлении, в строительстве, в эксплуатации,которой подвергается сооружение, в самых разных областях. Почти всегдаэти ошибки достаточно малы, чтобы их не могли перекрыть различные факторыбезопасности. Иногда ошибки компенсируются или сводятся на нет, однаков случае со зданием Залияна они как бы усилили друг друга. Все векторысил действовали в одном и том же направлении, и здание рухнуло.Мои предложения, которые следует предпринять,чтобы предотвратить повторение подобных катастроф, применимы не толькок городу Нью-Йорку, но и ко всем местностям, где есть небоскребы: Ответственность за строительство должнынести городские власти, а не застройщики. Высокие сооружения представляютсобой большую угрозу для населения, поэтому последнему следует иметь своихпредставителей на месте строительства на всех его этапах, чтобы убедиться,что интересы населения не нарушаются. То, что уже является общей практикойпри проектировании государственных зданий, может быть также применено ик крупным частным проектам, что демонстрируется в городе Лос-Анджелесе. Необходимы испытания макетов в аэродинамическойтрубе при реализации крупных проектов. Недавний опыт Бостона, Чикаго, Хьюстона,а теперь и Нью-Йорка предполагает, что нынешние кодексы, относящиеся кпроектированию окон, недостаточно надежны для полной безопасности населения.Масштабные модели при таких испытаниях должны включать в себя и окружающиездания. Надо требовать внимательного рассмотренияинженерных планов. Проектировщиков следует заставить проверять все внешниефакторы вплоть до деталей самого маленького соединения. Такое изменениев американской инженерной практике будет стоить недешево - в Европе этопорой обходится почти так же дорого, как и оригинальный проект, однакоизменение должно быть сделано для долговременных проектов и для проектоввысотных зданий. Риск слишком велик. На карту поставлена человеческая жизнь. Найти способ сделать доступным анализтехнических данных аварий и катастроф. Гигантское количество информациизаперто в картотеках страховых компаний, которым удалось уладить претензиивне суда. Чтобы защитить заинтересованных лиц от новых исков, нужная информацияутаивается, причем даже от профессионалов-проектировщиков. В настоящеевремя изучается два возможных подхода: создать либо оснащенный компьютерамиИнформационный инженерный центр, который стал бы хранилищем необходимыхфактов, взятых из картотек сотрудничающих проектировщиков и страховых компаний,либо Национальный центр расследования аварий и катастроф, который будетоблечен властью исследовать и описывать любые аварии и катастрофы по своемувыбору. Оба проекта нуждаются и заслуживают серьезного федерального финансирования.Для того чтобы увеличить безопасность высотныхзданий и восстановить доверие к ним людей, требуется не так уж много.Брайан МитчеллБрендон, штат Вермонт.Copyright(c) 1984 by Robert Byrne. Перевод (c) ЗАО издательство "Центрполиграф",199