1- БАК БАРБОТЕРА
2- КОМПЕНСАТОРДАВЛЕНИЯ
3- РЕАКТОРВВЭР-440
4- ГЛАВНАЯЗАПОРНАЯ ЗАДВИЖКА
5- ГЛАВНЫЙЦИРКУЛЯЦИОННЫЙ НАСОС
6- ПАРОГЕНЕРАТОР
7- ПОДПИТОЧНЫЙНАСОС
Первый контур энергоблока.

Попытки поисков событий невероятных, а также размышления,интересно и творчески, хотя живут там, где ночь и день делят споры, оценкии комментарии людей, которые умеют работать надежно, свет поровну, а прощеговоря, - это повесть о Кольской атомной станции. Владимир ГУБАРЕВ. Мы продолжили наш разговор с директором КольскойАЭС Юрием Васильевичем Коломцевым сначала за тем же праздничным столом,где произошла наша первая встреча, а потом в машине по дороге на станцию.Но наша беседа лишь иллюстрирует некоторые события, а в основном о нихрассказывают те, кто был их участником. Итак, встреча вторая. "ЗАРЕВО ЗАПОЛЯРЬЯ" У атомных станций свои юбилеи. Они необычны,так как судьба АЭС совсем иная, чем у городов, машиностроительных заводовили деятелей искусства. К примеру, известному артисту нужно ждать своего60-летия, а лучше 70-летия, и тогда можно быть уверенным, что на страницахгазет и в радиопередачах упомянут его имя со всевозможными эпитетами ивоздадут ему должное. Но ждать этих дней приходится долго. А заводы илигорода отмечают юбилеи "столетиями", лишь иногда, для особо "именитых",век делят на две половины, чтобы устроить пышные празднества... Атомные станции рождаются десятилетиями, аумирают молодыми. Многие годы обсуждается проект, выбирается площадка длястроительства, потом оно начинается, и наконец первый блок вступает в строй.С этой минуты об АЭС "забывают", работает себе и работает (если, конечно,не случаются ЧП). Да и что обсуждать, когда станция дает энергию! И вотуже прошли первые десять лет, затем вторые, и начинает болеть голова упроектировщиков, как этот самый атомный блок выводить из эксплуатации,ведь расчетный период существования АЭС всего каких-нибудь 30 лет... Вобщем, век атомных станций короток, а потому энергетики отмечают их юбилеикаждые десять лет, а подчас и пять... Двадцать лет работы - это юбилей! На КольскойАЭС его отмечали торжественно. На конференцию, посвященную 20-летию пускапервого блока, приехали не только коллеги с других АЭС, но и те, кто проектировали строил первую в Заполярье атомную станцию. Оставим в стороне торжественные речи, многочисленныепоздравления, приветственные телеграммы - всего этого было в достатке!- а лучше попытаемся понять, почему Кольская АЭС стала одной из важныхвех в развитии отечественной атомной промышленности, в ее судьбе, такойсложной, а подчас и драматичной. Свидетельство К. Фламмариона Нам не следует забывать о надвигающемся наАЭС урагане, поэтому я все-таки хочу на минуту остановить свое повествованиеи обратиться к "Атмосфере" К. Фламмариона. Великий ученый и популяризаторнауки весьма подробно описал самый ужасный ураган в истории человечества.Впрочем, это так ему казалось... "Самый ужасающий циклон нового времени - это,вероятно, "Великий ураган" 10 октября 1780 года. Зародившись у островаБарбадос, где не осталось ни одного дерева или жилища, он отправил на дноанглийский флот, стоявший на якоре в открытом море перед островом Сент-Люсия,и совершенно опустошил этот остров, на котором шесть тысяч человек погиблипод развалинами. Затем вихрь направился к острову Мартиника, настиг тамцелый флот французских транспортных судов и потопил более 40 кораблей,перевозивших 4000 солдат. Город Сент-Пьер и некоторые другие были совершенноснесены ветром с лица земли, причем погибло 9000 человек. Расположенные далее к северу острова Доминика,Сент-Эстатиус, Сент-Винсент и Пуэрто-Рико были точно так же опустошены,и большинство судов, оказавшихся на пути циклона, пошли на дно со всейсвоей командой. После Пуэрто-Рико буря продолжила свой путь на северо-восток,по направлению к Бермудам, и хотя ее мощь постепенно уменьшалась, она потопиламножество военных судов, направлявшихся в Европу. На Барбадосе, где циклон начал свой ужасныйпуть, ветер бушевал с такой свирепостью, что жители острова, спрятавшиесяв погребах, не слышали, как дома рушились над их головами, они не почувствовалидаже толчков землетрясения, которое, по словам адмирала Роднея, сопровождалоураган". Многое изменилось за те два века, что прошлипосле "великого урагана", но опасность появления его "собрата" остается.Правда, что-то изменилось в атмосфере, и теперь энергия стихии как бы рассеивается,не концентрируется, а потому удары ее не столь жестоки. Впрочем, этот тезисвесьма спорен... Некоторые ученые утверждают, что энергия ураганов уходитв космос по неким атмосферным столбам, что соединяют Землю и Космос. Подобноеутверждение могло бы показаться фантазией, если бы однажды я сам не наблюдалтакие столбы. Это случилось летом 1988 года. Приблизительночерез полчаса после вылета из Гаваны наш "Ил-62" оказался среди облаков,которые превратились в мощные белые столбы. Они начинались у поверхностиморя и уходили ввысь. Это было странно, самолет уже набрал высоту десятькилометров, и казалось, столбам не во что было "упираться". Как колоннывеликолепного храма, они стояли вокруг, и "Ил-62" добрых полтора часа маневрировалмежду ними. А потом это удивительное явление исчезло столь же внезапно,как и появилось... А причем здесь "великий ураган" и какое отношениеимеет Фламмарион к Кольской атомной станции? На первый взгляд, абсолютноникакого! Но может быть, это ошибочное представление? Коломцев считает:- Самое тяжелое испытание выпало на нашу долю зимой1993 года, когда над станцией пронесся ураган... - Это было незадолго до юбилея первого блока? - Да. - А что вы о нем думаете? - Об урагане или о пуске первого блока? - Начнем с пуска, а об урагане потом... - Хорошо... Пуск АЭС в Заполярье труден вдвойне.Атомная станция как промышленный объект вообще сооружение наисложнейшее.Ее возведение требует колоссальной отдачи не только от специалистов-атомщиков,но и от всей промышленности страны. Ведь не случайно лишь высокоразвитыестраны способны создать атомную энергетику, а другие без их помощи обойтисьне могут... Строительство АЭС в Заполярье потребовало полного напряжениясил, и в первую очередь от тех, кто возводил корпуса, монтировал оборудованиеи осуществлял пуск. Зимой - холод и полярная ночь, летом - комары да мошка.Плюс к этому - сложности с доставкой оборудования и многое другое. За 20лет Кольская АЭС прошла трудный путь. Качественно изменились требованияк безопасности, и по ходу работы пришлось внедрить в общей сложности болеетысячи новшеств, причем не останавливая станцию. Так что опыт накопленогромный. Уже через три года после ввода в строй первого блока наши специалистыучаствовали в пуске Армянской АЭС. Потом случился Чернобыль, и вновь потребовалисьнаши знания и опыт. Более 130 специалистов работали на ликвидации той аварии. И о Чернобыле, и о помощи другим АЭС нам ещепредстоит поговорить, а пока вернемся к началу биографии Кольской атомнойстанции. Репортаж из прошлого. "Безумие", - кричали одни. "Трудно, но построить можно", - утверждалидругие. "Если заботиться о будущем, то без АЭС нельзя",-рассуждали третьи. А четвертые высадились первым десантом на берегуозера Имандра. Налево пойдешь - болота и тайга, направо - тайга и болота,вперед посмотришь - бескрайняя гладь озера, оглянешься - снова вода, потомучто Имандра - одно из крупнейших озер Европы, а потому вблизи кажется бесконечным.Красота, конечно, неповторимая! Всегда этот край был местом каторжан и политзаключенных.Отбыв свой срок, многие из них так и не получали "добро" на выезд на Большуюземлю, а потому селились в этих местах, рядом с железной дорогой. Это былединственный путь в Карелию, потом к Питеру, а там уже и вся Россия рядом. К счастью первопроходцев, тут оказались богатстванесметные. Еще легендарный академик Ферсман, чей авторитет остается непререкаемым,свидетельствовал, что на Кольском полуострове есть все, что сотворил создательна нашей Земле. Многочисленные комбинаты, что перерабатывают руду в драгоценныеметаллы и удобрения, выросли здесь в тридцатых годах, и построены они накостях заключенных. Эти предприятия, словно ненасытные молохи, требуютэлектроэнергию. Благо вокруг много горных рек и речек, на них появилисьбольшие и малые ГЭС. Но потом и их мощи стало не хватать. Спасти положениемогла только атомная станция. - У вас нет кадровых проблем? - Желающих работать на станции больше, чем мы можемпринять. И проблем с молодыми специалистами тоже нет. Дети многих нашихработников уезжают учиться в вузы, но приезжают к нам на практику, а, получивобразование, возвращаются и работают на станции. Это нормально. У нас ужеесть династии, и мы ими гордимся. - Директор АЭС - это должность или профессия? - Это ответственность. - Я беседовал однажды с директором АЭС в американскомштате Коннектикут и поинтересовался у него: остановит ли он сам станцию,если возникнет хоть малейшее сомнение в безопасности?.. - И он ответил: моментально! - Значит, и вы... - Поступил бы так же... - Но почему был снят с должности Шмидт, когдапопытался самолично остановить станцию?.. На ваш взгляд, действия, которыеон предпринял, были допустимы? - Любой политический, экономический и прочий шантажс помощью АЭС недопустим, какими бы благими намерениями он ни оправдывался! - А забастовки? Или тот же знаменитый поход наМоскву ваших коллег со Смоленской АЭС. Вы, кстати, посылали им подкреплениеотсюда? - Два или три человека ездили туда, но без моегосогласия, по собственной инициативе... - Что так? - Мы очень сильно проиграли после этого "похода"- стали получать денег в два раза меньше, чем до него... Фраза, брошеннаяБорисом Немцовым при встрече с представителями атомщиков, что нам следуетплатить 13 миллиардов рублей, попала в протокол. (Здесь и далее суммы указаныв неденоминированных рублях. - Прим. ред.) А мы к этому времени уже получали20 миллиардов!.. Нам сразу же деньги перестали платить, и если раньше удавалоськак-то "подтягивать" зарплату, то теперь началось отставание с ее выплатой...Так что мне кажется, что этим "походом" на Москву больше навредили, нежелипринесли пользы, в том числе и самой Смоленской станции. Поначалу ей далиденег побольше, а сейчас выплаты вновь задерживаются, более того - прекращаются...Тут нужна ежедневная работа с каждым крупным потребителем электроэнергии,причем обязательно с учетом ситуации, так как сегодня живется всем трудно,и нельзя забывать об этом... Кстати, нам грех жаловаться: средняя зарплатана АЭС гораздо выше, чем в других отраслях промышленности. - Наверное, так и должно быть! - Но демонстрировать это перед миллионами нищих людей,на мой взгляд, не нужно... - Я неожиданно вот о чем подумал: почему КольскуюАЭС поставили именно здесь? Может быть, удобнее и выгоднее было разместитьее рядом с горными комбинатами? - Причин несколько. Во-первых, здесь скальные породы.Во-вторых, огромный источник воды. В-третьих, есть все коммуникации: железнаядорога и автомобильная трасса "Мурманск - Санкт-Петербург". И удаленностьот крупных городов в нашем деле важна. - Других проектов, значит, не было? - Почему же - были! В частности, предполагалось построитьздесь подземную атомную станцию теплоснабжения, которая обеспечивала быэлектроэнергией и теплом Мурманск. Ее хотели расположить в скалах. Проектбыл очень красивый и необычный, но Чернобыль и его перечеркнул. Вообщеон многое перевернул в нашей отрасли... - Во время Чернобыля вы были здесь? - Да. - Информацию от шведов получили? - Это неправда... Мы узнали о случившемся по своимлиниям, и сразу же... Конечно, полной картины у нас не было, но мы знали,что авария очень тяжелая... Ясность наступила через несколько дней... - И, получив такую информацию, что вы сделали? - Я был тогда главным инженером. Разобравшись, мыпоняли, что эта авария, типичная для РБМК, но не для наших реакторов. Адальше началось ужесточение по всем направлениям... Наши смены ездили вВоронеж поработать на тренажерах, а потом еще в Германию... Многое, конечно,нам стало ясно, и в первую очередь - недочеты и ошибки. Их надлежало исправлять...Тут огромную помощь нам оказали западные страны. Их заслуга прежде всегов том, что мы стали более открытыми. К этому, в общем-то, нормальному состояниюнам пришлось идти четверть века... Память человеческая всегда избирательна. Мыхорошо помним то, что принесло радость и счастье, а невзгоды рано или поздноуходят в прошлое и постепенно забываются. По крайней мере, так нам хочется... Несколько воспоминаний о прошлом О первом директоре Кольской АЭС АлександреРомановиче Белове вспоминает его дочь Александра. "После войны перед страной встала задача созданияновой атомной отрасли. В Средмаше стали формировать ядро специалистов,которые смогли бы поднять это дело. Так отец в 1946 году оказался в Электросталиглавным инженером завода, затем директором. В 1949 году он получил новоеназначение в г. Глазов на Чепецкий металлургический завод... В 1953 годуотца перевели директором огромного засекреченного комбината в Красноярскомкрае, аналог есть только у американцев в Ханфорде. Объект пустили досрочно,с отличным качеством. А в 1968 году отцу предложили вернуться наСевер, строить первую в Заполярье атомную станцию. Другой бы махнул рукой,а этот в 62 года понесся. Он работал здесь до 1973 года, а потом тяжелозаболел. Но костяк людей, которые строили, курировали, пускали объект,собрал крепкий. Он оценивал людей не по принципу "свой, не свой", "за меняили не за меня", а по профессиональной пригодности..." Владимир Захарович Вишняков, пожалуй, единственныйчеловек, который четверть века занимает на Кольской АЭС одну и ту же должностьзаместителя начальника ПТО. Казалось бы, если плохо работаешь, можно понизитьв должности, а если хорошо, то карьерная лестница открыта для подъема вверх.Коллеги по службе шагали по этим ступеням, иногда падали вниз, и была вэтом движении одна единственная "скала" - Вишняков. У него менялись начальникии подчиненные, а он оставался на своем месте и при своей должности. Теперь,по-моему, желающих сесть в его кресло просто не может быть. Да и не найдетсятакой директор, который решится оборвать "традицию" Вишнякова. Он одиниз первопроходцев и любит вспоминать, что было четверть века назад: "Старожилы помнят, что лето 1972 года выдалосьна удивление теплым: температура воды в Белом море была такая же, как вЧерном. Середина сентября тоже была подстать лету. В свои 34 года я считал себя человеком достаточноопытным и много повидавшим. Это была типичная самоуверенность, присущаямолодости. Вскоре после приезда я узнал, что большинство прибывших тогдана станцию специалистов были люди моего возраста - стройка недаром называласьВсесоюзной ударной комсомольской. Сейчас трудно поверить, что ее начальникуА. С. Андрушечко в ту пору было всего 37 лет, главному инженеру станцииБ. А. Попку - столько же, а самым "старым" начальникам цехов С. И. Захаровуи Ю. В. Курносову - по 41 году. Одним словом, коллектив на АЭС подобралсямолодой, боевой и упорный - только таким людям был по плечу пуск атомнойстанции с "нуля"... Время требовало, чтобы "обычные" энергетикистановились атомщиками. Людей не хватало, а потому с ТЭЦ и ГРЭС на Кольскуюатомную забирали лучших. Среди них был и Аркадий Александрович Штернглуз.Он вспоминает: "Работа была интересная, мы были молоды и трудилисьпо 24 часа в сутки. Особенно запомнилось включение в сеть первого турбогенератора.Все руководители, эксплуатационники, строители не уходили домой двое суток.Только через 72 часа напряженной работы подключили генератор в сеть Колэнерго,набрали тогда 5 МВт. Это событие произошло 31 декабря 1972 года. Турбогенераторнемного поработал, затем его отключили, и все отправились встречать Новыйгод. Это был пробный пуск. По-настоящему пуск первого блока состоялся29 июня 1973 года, когда мы включили генератор в сеть от реакторной установки.Реактор был уже на минимальной мощности, турбинисты развернули турбогенератор,провели испытания турбины, потом электрики с наладчиками проверили электрикуи наконец дали ток. Народу на станции тогда было очень много: всем хотелосьстать очевидцами этого события. Радовались, что удалось в установленныесроки и с хорошим качеством осуществить пуск первого блока. В конце 1973года реактор уже вывели на полную мощность". Эдуард Кульматицкий работал в той смене, котораяпускала первый энергоблок летом 1973 года. Он вспоминает: "Позади все основные пусковые операции по блоку,круглосуточная работа руководителей станции, начальников цехов, персонала.Короткие перерывы на сон в наспех организованных "дежурках" или простогде придется. Настроение приподнятое - мы в ожидании физического пускапервого блока... В 13.30 на станции появляется новая смена, но по распоряжениюглавного инженера передачи смены не происходит, и прибывший персонал поступаетв помощь работающему. Запись в журнале начальника смены АЭС: "18 часов25 минут. Приборы "Инея" чувствуют нарастание нейтронного потока". Ещенесколько напряженных минут. Все окружают Николая Васильевича Феногенова.Через головы контролирующих его действия людей не видно даже ключей и приборов.И наконец в 18 часов 50 минут - есть МКУ, аппарат застабилизирован! Раздаются аплодисменты, все поздравляют другдруга, спешат передать поздравление от руководства в контролируемую зону". ...Многие из тех, кто отмечал тогда пуск первогоблока, и через двадцать лет, в феврале 1993 года, работали на станции.Именно им пришлось встретить удар стихии, невиданный и неожиданный. Впервыев истории они провели тогда незапланированное испытание атомной станции. Впрочем, проектировщики предупреждали: "Северная энергетика имеет свою специфику.Это связано с низкими температурами, обледенением, снегопада ми и сильнымиветрами, достигающими подчас ураганной силы, а также летними грозами. Сцелью обеспечения безопасности работы высоковольтные линии и подстанциив случае воздействия стихии на оборудование снабжены специальными отключающимиустройствами". Встреча третья, в которой мы попытаемся понять,почему одни наши северные соседи беспокоятся о судьбе Кольской АЭС, а другиеуверены в ее надежной работе. И теперь у каждого собеседника я буду спрашиватьо той февральской ночи, когда на Полярные Зори обрушился ураган. А названиеглавы предлагаю такое: "В ОЖИДАНИИ БЕДЫ, ИЛИ ВКУСПОБЕДЫ" Опыт борьбы с ураганом 2 февраля 1993 года- одна из граней безопасности работы атомных станций, а потому к событиямна Кольской АЭС во время урагана проявляют огромный интерес и норвежцы,и шведы, и канадцы... - Это так? - интересуюсь я у Ларисы Глазовой,которая на Кольской АЭС отвечает за прием иностранных делегаций. - Обязательно спрашивают о том дне, - подтверждаетЛариса... ... У нее большие глаза, и она никогда не отводитих, потому что уверена - никто ее обмануть не может. Лариса относится клюдям так искренно и радостно, что создается впечатление, будто встречас каждым человеком для нее самая желанная. Глазова знает английский, изарубежные гости сразу же попадают под ее обаяние. Она встречает их первойи прощается последней. Один из норвежских журналистов назвал Ларису "миссАЭС", и с тех пор, сначала в шутку, а потом уже по привычке, ее именуюттак друзья. Мы с Игорем Романовским, режиссером фильма о Кольской атомнойи моим другом, тоже начали так называть Ларису, потому что увидели в нейсвоеобразного "ангела-хранителя" Кольской станции. Лариса помогала намв съемках фильма, знакомила со станцией, объясняла непонятное и даже в"спецзоне" чувствовала себя привычно и спокойно. Поначалу это удивлялонас, но потом мы поняли, что судьба подарила нам встречу с удивительнымчеловеком... Однажды Лариса Глазова показывала нам город. Мыбродили по Полярным Зорям, раскланивались со знакомыми (здесь все знаютдруг друга) и разговаривали о жизни. - Что для вас атомная станция? - спросил я. - Сегодня это мой родной дом, то место, где я провожубольшую часть своей жизни, вижу приятные мне лица. Это то место, где ячувствую себя полезной. - Полезной? - Да, ведь очень многим я могу рассказать о нашейстанции, о том, почему ее не надо бояться. - А вам самой не страшно здесь? - Нет, мне здесь хорошо. Самое большое удовлетоврениея получаю, когда гости уходят со станции и говорят, что им "теперь не страшно". - Это правда, что вы первая и единственная покаженщина на планете, которая сидела на колпаке реактора? - Я не знаю, как в мире... А у нас на станции этобыло так. К нам приехали шведские журналисты. Они вообще впервые были наатомной станции. Я им показала центральный зал, затем подвела к колпакуреактора и, чтобы убедить, что находиться здесь не опасно, села на колпак!Они тут же меня сфотографировали... Затем присели рядом, но в своей шведскойгазете поместили только мой снимок - вот так и родилась эта легенда! - Лариса, расскажите, пожалуйста, о себе, о вашейсемье, о том, как попали в атомную энергетику... - Я из семьи атомщиков. Мои родители работали наодной из первых атомных станций России - Белоярской. Там я и родилась.Роддом находился в полутора километрах от первого блока. После окончанияшколы я поступила в МВТУ имени Баумана, училась на кафедре академика Доллежаля.У меня была возможность остаться в Москве, но я решила поработать на атомнойстанции. И вот уже 13 лет я здесь. В Полярных Зорях у меня родилась дочь- как видите, семейную традицию я не нарушила. Главные события в моей жизнисвязаны с атомными станциями... Я надеюсь, что и дочка продолжит дело,начатое моими родителями и нами... - А как вы здесь начинали? - Я пришла в цех наладки и испытаний инженером лабораториипервого контура. Изучала все оборудование, которое относится к реакторнойустановке, проводила испытания, писала инструкции. Это была сугубо инженернаяработа. Я узнала станцию, поняла, какая она... Вуз не дает таких знаний...Надо было всего попробовать понемножку, чтобы стать специалистом, настоящиминженером. - А что вам не нравится на АЭС? - Сразу я не готова ответить на этот вопрос... Мнетак часто приходится говорить о разных аспектах работы станции. - А помните май 1986-го? - Конечно. - Где вы были тогда? - Нас, работников Кольской станции, отправили в Москвув 6-ю клинику. Туда привезли оперативный персонал и всех пострадавших вовремя аварии в Чернобыле, а мы за ними ухаживали... - У вас на руках умирали пожарные, операторы? - Да. - И вам не было страшно? - Было, и даже очень... Но особенно остро я почувствоваластрах, когда вернулась сюда. Мне было трудно заходить в гермозону, подходитьк работающим машинам... Возник какой-то барьер. Только со временем он исчез... - Говорят, время лечит... - Нет, я очень часто вспоминаю то время и 6-ю клинику...И особенно людей, они тогда меня поразили. Я ухаживала за заместителемглавного инженера по эксплуатации Анатолием Дятловым. У него была свояверсия событий на станции, она отличалась от традиционной... Дятлов былэксплуатационником, а они нам как родные. Совсем другое дело - "охранники",те, кто дежурил на станции. У них была совсем иная реакция на происшедшее.Одни проклинали атомную энергетику и все, что с ней связано, другие относилиськ случившемуся как к чему-то неотвратимому... Я видела некоторых людей,которые были в страшном отчаянии... У одного из них должен был родитьсяребенок, и он переживал за жену и близких... Я старалась как-то компенсироватьту пустоту, которая возникала у них в душе. Не всегда это удавалось, ноя старалась... Видела, как ждут писем и не получают их, - и тогда я приносилацветы... Мы работали в 6-й клинике три недели... - И после этого вы говорите людям, что счастливына Кольской атомной? - Да. И отношусь к этому абсолютно осознанно, потомучто считаю, что у атомной энергетики современной России самое цивилизованноелицо, она достаточно безопасна, чтобы развивать ее дальше. - Уезжая в клинику, вы представляли себе степеньопасности? - Конечно. Пострадавшие были источником излучения,и нам приходилось быть с ними в "лепестках"... - Непривычно? - Почему? Здесь в гермозоне мы постоянно в них работаем...А в 6-й клинике я была сначала в отделении реанимации, потом в палатах... - Вы же были тогда девчонкой, почему именно навас пал выбор!? - Мне исполнилось тогда 26 лет. У меня уже была двухлетняядочка, я взяла ее с собой в Москву... Почему именно я? Там, в клинике,работали девушки, так или иначе связанные с гермозоной, они знали правиларадиационной безопасности... А у нас
на станции были и такие, кто честно сказал: "Я боюсь".И они не поехали... Я понимаю тех, кто так говорил, и уважаю их выбор...Однажды я возвращалась с работы с одним из операторов, и он сказал мне,что никогда в жизни не отпустил
бы жену убирать горшки за пострадавшими из Чернобыля..."А если у нас случится такое? Если за вами никто не будет ухаживать?!"- возразила я. Он тогда промолчал, а сейчас, наверное, забыл о нашем разговоре:большим начальником стал... У каждой из нас спрашивали: согласна или нет?Личное согласие требовалось обязательно! Никого насильно, против желания,туда не посылали... - Все уходили из жизни на ваших глазах... - Да. - Я поражаюсь, что это вас не перепугало... Выже никогда не сталкивались с больничными боксами, с изоляцией, с постоянныможиданием смерти? - Тогда я первый раз посмотрела смерти в лицо...Случалось, что те, кто умирал, и те, кто за ними ухаживал, учились в институтахв одних группах!.. Страшно это... Знаете, через несколько дней ощущениетого, что ты ухаживаешь за чужим человеком, пропадало: когда постояннозакапываешь облепиховое масло и выносишь горшки, то возникает какое-тородственное чувство... - Почему именно облепиховое масло? - А все слизистые оболочки сожжены... - Лучевые ожоги страшны... - Меня поразила там одна вещь - привыкание. То, чтопоражало нас, у врачей и медсестер никаких эмоций подчас не вызывало -они это видели постоянно. Очевидно, иначе и нельзя, работая в такой клинике,нужно быть хладнокровным, не столь эмоциональным... - Оставим эти тяжелые воспоминания... Лариса,расскажите о своих родителях... - Мой отец, Александр Егорович Сартин, работал настанции, пускал ее, участвовал в монтаже и наладке оборудования. Он былотличным специалистом по циркуляционным насосам, занимался их обслуживаниеми ремонтом... Забавно, но его всегда выбирали делегатом разных партийныхконференций, на которых он обязательно выступал и говорил все, что думал...Отец ничего не боялся... - Естественно, ведь мало было желающих идти на"ядерный остров", где стоят эти самые насосы, не так ли? - Конечно. В общем, на станции он был "трибуном"и активно участвовал во всевозможных идеологических спорах. - Почему вы говорите в прошедшем времени? - Отец ушел на пенсию, отошел от активной работы.В 1991 году он сказал мне, что был и остается коммунистом и что те идеалы,которым он был верен всю жизнь, для него по-прежнему святы... - А мама? - И на Белоярке, и здесь она работала в отделе рабочегоснабжения, то есть всех нас кормила... - А старшая сестра? - Мы с ней закончили один вуз - МВТУ, один факультет. - Откуда у вас, у девчонок, такая страсть к технике? - Мы очень любили физику в школе... В 12 лет мнеи моим подругам казалось, что физика - это самое интересное в науке! - В 12 лет надо влюбляться, но не в физику... - А мы жили ей! Никогда не забуду, как в Доме книгина Арбате толкались с подружкой среди бородатых и усатых дядей в отделефилософии. Нам надо было обязательно понять, что такое вещество, материяи каковы ее формы... Мы и книги соответственные подбирали: по молекулярнойфизике, по философским проблемам физики, о Вселенной... - Но поступить на спецфакультет МВТУ было оченьсложно, тем более что на девушек там посматривали косо... - Что было, то было... Но поступать мне было легко,так как никаких особых знаний не требовалось... Куда было сложно поступать,так это на физфак МГУ. Мы так и разделились: часть моих подруг поступалив МГУ, а мы - в МВТУ. - Час от часу не легче! И вас много было таких? - Да. Мы учились в английской спецшколе, и была унас учительница физики, которую мы запомнили на всю жизнь! На самом первомуроке она сказала: "Изучим какой-то закон, а вы свои впечатления - в тетрадь!"И я помню свою первую запись: "Да здравствует Ньютон и его первый закон!"...Рядом с задачами и формулами я должна была написать о том, что думаю. Этобыло необычно и очень интересно. Скорее всего, сказалось то, что мы жилирядом с атомной станцией, и влияние родителей, конечно... Да и у моих задушевныхподруг родители тоже работали на АЭС, более того, отец одной из них сыгралопределенную роль в моей судьбе. На Кольскую станцию было очень труднораспределиться. Он сказал, что это несложно и поможет мне... - Да, странные времена: выпускники "по блату"устраиваются в Заполярье и на атомную станцию! - Работа у меня была престижной, я начинала в элитарномцехе... - То есть? - В цехе наладки, испытаний и пуска. Там работаливсе наши лучшие специалисты, и у меня появилась возможность перениматьих опыт, учиться у них! Я сидела в одном помещении с начальниками сменстанции. И многое в их работе стало для меня открытием. Какую ответственностьони несли и сколько им всего нужно было делать! - Вы должны были познать "характер" реактора? - Не только его, но и всего оборудования. - Что больше всего запомнилось в первые месяцыработы? - Рождение Насти... Это был 1984 год, заканчивалисьпредпусковые работы на четвертом блоке. Полным ходом шла наладка, горячаяи холодная обкатка, подготовка к физическому пуску. Для меня все было впервые...Но поскольку до рождения Насти оставалось два месяца, то в полном объемевсе узнать и увидеть тогда мне не довелось... - А таких молодых специалистов, как вы, многона станции? - Конечно. Я - одна из многих. У нас работают изМЭИ, из других институтов. Правда, из МВТУ я была одна, но это потому,что в нашем институте девчонок вообще мало. - А сестра где работает? - Сначала она была в центральной лаборатории, потомв отделе... А сейчас семья уехала в Москву: сынишки выросли, оба учатсяв университете, и, на мой взгляд, они правильно решили, что надо быть вместе... - Лариса, вы хорошо знаете станцию и навернякаможете ответить на такой вопрос: у вас четыре блока, внешне один похожна другой, но на самом деле - они разные? - Очень! - И чем отличаются? - Прежде всего, металлом корпуса... Когда сдали третийблок, то никакого опыта по гермооболочке не было, да и торопились очень,а потому все проблемы легли потом на эксплуатационников, вот они и клянутего. А по металлу - он лучший! По качеству его корпус намного превосходитпервый и второй блоки. Отжиг был проведен прекрасно! - Четыре брата - четыре богатыря. Что о них можносказать? - Четвертый - самый ухоженный, он доведен до полнойкондиции и по исполнению хорош. За многие годы мы научились пускать и эксплуатироватьтакие блоки, и это не могло не сказаться... Четвертый блок был сделан слюбовью, опытными руками, а третий стал пасынком, его "стряпали" быстрее,быстрее, лишь бы отчитаться перед руководством страны. - А первый и второй? - Они сделаны потом и кровью. Тогда только училисьстроить атомные энергоблоки, поэтому в них - все наши поиски и ошибки,которые теперь приходится исправлять. И это нормальный процесс! - Только научились работать по-настоящему, и -стоп! новые блоки не строятся?! - Благополучной Германии нужно восемь лет, чтобыпостроить один блок. Представляете, сколько сил и времени уйдет на этоу нас?! А ведь нашему первому блоку осталось работать пять с небольшимлет. Мы уже не успеваем заменять те мощности, которые выводятся из эксплуатации...Да, очевидно, сроки эксплуатации первых двух блоков будут продлены, нотем не менее это не может длиться бесконечно, а потому замещающие мощностинужно обязательно строить... - Лариса, а ваш муж чем занимается? - Мы с ним закончили одну кафедру. Андрей в тот год,когда я получала диплом, уже защитил диссертацию... Сейчас он генеральныйпредставитель фирмы "Энергия" - это дочернее предприятие "Электростали"в Мурманской области, которое поставляет топливо для ядерных установок. - К сожалению, это очень больной вопрос... - Да, из-за отсутствия топлива ядерный блок у насстоит уже месяц! И даже если топливо завезут в ближайшее время, то перегрузкабудет идти минимум 20 дней...Сегодня Лариса Глазова - инженер по работе с общественностью.А потому я спросил ее: - Что самое интересное в нынешней работе и почемувы ей стали заниматься? - Мне по жизни очень повезло... Сначала с учителямив школе, а потом в институте - и я даже не знаю, кого мне благодарить заэто... - Судьбу... - Возможно. А здесь, на станции, встречаются оченьинтересные люди. Я вижу, что могу быть полезной им, и тем самым служу своемуделу. Поэтому считаю, что мне опять повезло... Вчера приезжали экологииз Норвегии. Я знаю, как они к нам относятся. И вдруг одна женщина из группымне говорит, что теперь она не боится нашей станции. Я подумала, что этопобеда, хоть и маленькая, но моя. - С кем работать тяжелее: со своими, норвежцами,шведами, американцами или японцами? - Трудно не было... Справлялась... - Они хуже вас знают станцию, а потому не могутзагнать в тупик? - Есть такие вопросы, на которые я, конечно же, ответитьне могу. Но тогда прошу это сделать своих коллег по станции. Это нормально...Явной агрессии я не встречала ни разу. Может быть, потому, что я женщина,и они как-то смягчали свой пыл, когда разговаривали со мной. "Зеленые"более агрессивны, если встречаются с мужчинами, - это я замечала. - Кто же у вас такой хитрый, решил поставить насамый трудный участок - работу с общественностью - такую красивую женщину? - Не знаю... Официально моя должность называетсяинженер группы внешних связей. Такие группы появились на атомных станцияхсравнительно недавно. Я работаю в этой должности с 1989 года. - Вы не собираетесь уезжать из Полярных Зорь? - На такой вопрос искренне отвечать трудно, так какне все зависит от меня... Одно могу сказать точно: в Канаду я не поеду! - Почему именно в Канаду? - Нас туда активно приглашают. Конечно, мужа зовут,а не меня. Но бросить работу и сидеть дома меня не устраивает... Съездитьв Канаду отдохнуть, посмотреть на Ниагарский водопад - с удовольствием,но не больше чем на пару недель. А потом обязательно появится тоска поРодине... - Если вы принимаете какое-то решение, то ваструдно переубедить? - Пожалуй. - Вы - счастливый человек? - Трудный вопрос. Но я отвечу "да", так как самавыбирала свою судьбу... Взгляд из Финляндии. Эксперты разных международных организаций регулярно приезжаютна Кольскую АЭС, проверяют ее работу. Одна из таких групп побывала на станциисовсем недавно и опубликовала отчет об увиденном. В частности, в нем говорится: "Множеству западных операторов атомных станцийесть чему поучиться у их коллег на Кольской АЭС, когда это касается эксплуатационнойбезопасности... Оказалось, что станция намного лучше, чем мы могли когда-либоожидать". Так сказал Юкка Лаксонен, директор отдела ядерной безопасностифинского Центра радиоактивной и ядерной безопасности... Среди прочего Лаксоненотметил, что на станции проводится ежегодный всесторонний анализ безопасности.Западные операторы делают то же самое раз в 10 лет, потому что на КольскойАЭС этим занимаются 60 человек, а на западных станциях - в среднем пять. Я прервал цитирование этого документа, чтобынапомнить тривиальную мысль: любите свою Родину! К сожалению, в Росии немалолюдей, занимающих высокое положение в правительстве или в окружении Президента,которые, попадая за границу, стараются "вылить ушаты грязи" на нашу наукуи технику, на атомную промышленность. На Западе находятся те, кто щедрооплачивает труд таких людей: конкуренция на "урановом рынке" беспощадная,а потому российские "доброхоты" там весьма желательны... "...Как сообщили группе руководители станции,с 1993 по 1996 год они потратили сумму, эквивалентную 70 миллионам долларовСША, на улучшение безопасности. Это, конечно, не огромные деньги. Однакосреди прочего на них была заменена вся аппаратура КИП на первом и второмблоках и полностью модернизирована система защиты реактора. Все оборудованиероссийское или изготовленное по лицензиям западных и японских компаний. Европейским Банком реконструкции и развития(ЕБРР) дополнительно выделено 12 миллионов долларов на усовершенствованиебезопасности станции, но пока еще никакой работы не выполнено". Лаксоненобвинил в задержке банк и российские власти более, чем станцию. (Продолжение следует.)
Подробности для любознательных: Выработка электроэнергии начинается в первом контуреэнергоблока с цепной реакции деления ядер атомов урана в активной зонереактора. (См. "самый интересный журнал Наука и жизнь " № 9, 1998 г.) Выделяемое при этом теплонагревает до 300 градусов обессоленную воду, которая пропускается по трубопроводамчерез активную зону. Далее под давлением примерно 125 атмосфер мощнымициркуляционными насосами вода подается через главные запорные задвижкив парогенераторы. Здесь радиоактивная вода первого контура, проходя помногочисленным трубкам, отдает свое тепло воде второго контура, охлаждаетсяна 30 градусов и вновь возвращается в реактор. Один реакторобеспечивает теплом шесть парогенераторов. Важные элементы первого контура- компенсатор давления и бак барботера, они поддерживают постоянное давлениепри изменении температуры и плотности воды. Для обеспечения ядерной безопасности и остановкиреактора нужно, чтобы вода обязательно содержала в достаточном количествебор (его подает в воду специальный подпиточный насос), поскольку борсодержащиеэлементы поглощают нейтроны и тем самым замедляют ядерную реакцию. Водо-водяной энергетический реактор ВВЭР-440 заключенв прочный корпус, закрытый сверху защитным колпаком и окруженный биологическойзащитой. В корпус встроены патрубки диаметром около полуметра для подводаи отвода воды, а внутри него размещена шахта. Через зазор между шахтойи корпусом вода поступает в активную зону реактора. В ней установлены 312кассет с тепловыделяющими элементами (ТВЭЛами), внутри которых находитсяядерное горючее - спеченная двуокись урана в виде таблеток. Реакцию деленияядер атомов урана можно замедлить или полностью остановить, погрузив вактивную зону управляющие кассеты. Они состоят из двух частей: топливнойи поглощающей (выполненной из борсодержащей нержавеющей стали). Для перемещенияуправляющих кассет в верхней части корпуса реактора и под ним установленасложная система управления и защиты (СУЗ) с отдельным приводом. Перегрузка активной зоны производится на остановленномреакторе под слоем воды специальной перегрузоч ной машиной. Каждый годзаменяется треть общей первоначальной загрузки кассет.Здесь, на берегу живописного озера Имандра, стоитКольская атомная станция."Мисс АЭС" Лариса Глазова.Поселок атомщиков Полярные Зори.Специалисты осматривают состояние металла корпусареактора.





Рабочая кассета представляет собой шестиграннуютрубу из борсодержащей нержавеющей стали, в нее вставлены 126 стержнейс тепловыделяющими элементами (ТВЭЛами) в виде таблеток из спеченной двуокисиурана.

1- ЗАЩИТНЫЙКОЛПАК
2- БИОЛОГИЧЕСКАЯ ЗАЩИТА
3- ВЕРХНИЙ БЛОК
4- ЛЮК-ЛАЗ
5- ПРИВОД СИСТЕМЫ УПРАВЛЕНИЯ И ЗАЩИТЫ
6- ТРУБОПРОВОД ДЛЯ ПОДВОДА ВОДЫ
7- УПРАВЛЯЮЩИЕ КАССЕТЫ
8- ШАХТА РЕАКТОР
9- РАБОЧАЯ КАССЕТА
10- ДНИЩЕШАХТЫ
11- ТЕПЛОИЗОЛЯЦИЯ
12- КРУПНОГАБАРИТНЫЕДЕТАЛИ ЗАЩИТЫ
Водо-водяной энергетический реактор ВВЭР-440 .





Рабочая кассета (поперечный разрез).