Н. ГРАШИН.
Нил Сорский.Путь бо сей краток есть, им же течем. Дым есть житие сие.
Есть города, в которые влюбляешься безоглядно и навсегда, хотя вроде бы и нет там ничего особенного: ни выдающихся памятников зодчества, ни сколь-нибудь примечательных монументов, ни захватывающих дух панорам... В них какая-то иная, только им свойственная прелесть, ее непросто и определить. Скорее всего, это - удивительное, невесть каким чудом сохранившееся единство ландшафта, архитектурного облика и самого ритма жизни.
Такова подмосковная Верея, таков и Мышкин - небольшой городок в 126 километрах к северо-западу от Ярославля, что стоит на высоком левом берегу Волги, напротив устья реки Юхоти. (Сразу следует оговориться, что в письменных источниках это название появляется лишь в начале XVII века.)
Знатоки ярославской старины ласково называют Мышкин меньшим братом: среди городов этой древней земли он самый маленький - всегда таким был, таким и остался.
В период дробления Ростово-Суздальской земли на границе Мологского и Угличского уделов Ярославского и Владимирского княжеств стояло порубежное укрепление, от которого и ведет свою историю Мышкин. Мы не знаем, ни как оно выглядело, ни даже приблизительных его размеров, известно лишь, что в страшную зиму 1237-38 годов, когда Батый залил кровью всю Северо-Восточную Русь, встал городок против врага и костьми лег в сырую землю.
После захвата Владимира в феврале 1238 года орда "рассыпалась", растеклась, как огненная река, легко захватывая город за городом и "посекая людей яко траву". Восстановить, заново отстроить город оказалось некому - обезлюдела вся эта некогда оживленная территория Древней Руси. Если уничтоженный ордой Ярославль возрождался к жизни на протяжении веков, то что говорить о небольшом Мышкине!..
Ярославские краеведы утверждают, что уже в XV-XVI веках принадлежал он юхотским князьям, которые даже держали здесь своего наместника. В середине XVI столетия появляются письменные упоминания о Мышкине, правда, как о селе, которым владели князья Ушатые, потомки одного из сыновей Всеволода III Большое Гнездо. Иван III, как известно, конфисковал все земли ярославских и мологских князей, но оставил ядро вотчин, принадлежавших князьям Ушатым. Верой и правдой служили они отечеству. Достаточно вспомнить, как в июне - октябре 1496 года князья Иван Ляпун и Петр Федорович Ушатые во главе большой рати совершили небывалый морской поход. Пройдя через Белое море, они обогнули Кольский полуостров и, захватив три шведских корабля, вторглись в северную часть Финляндии. Русские парусно-гребные суда легко проникли в глубь территории - жители "били челом за великого князя", а их местные князья отправились в Москву для принесения формальной присяги - часть северной Финляндии признала свою вассальную зависимость от Московской Руси.
Затем наступили годы опричнины, когда вся семья князей Ушатых попала в немилость и никто из нее на берега Волги уже не вернулся. И Мышкинский удел достается обосновавшимся на Руси потомкам литовского Гедимина - князьям Мстиславским, которые еще в 1526 году были одарены землями по берегам Юхоти (бывший удел князей Юхотских на другом берегу Волги). Никаких подробностей о житье-бытье Мстиславских в здешних краях мы не знаем, только одна из местных легенд связана с ними.
Как-то, повествует легенда, притомившись на охоте, прилег князь отдохнуть на берегу Волги, возле устья Студеного ручья. И только задремал, как был разбужен пробежавшей по его лицу мышкой. В гневе вскочил князь на ноги - и увидел подползающую к нему змею. Мышка-то оказалась спасительницей! По стародавней традиции, в честь счастливого избавления от смертельной опасности приказал князь срубить на том месте часовню и сторожку при ней. С этого и начинается история собственно города Мышкина.
В начале XVII века мышкинские земли переходят к князьям Мезецким, потомкам черниговского княжеского дома. Писцовая книга 20-30-х годов XVII века дает нам такое описание Мышкина: "... В нем церковь во имя Бориса и Глеба, да другая церковь великого чудотворца Николы... да в селе двор вотчинников, да двор скотен, да два двора людских, во дворе земский дьячок Алешка Мелентьев..." Прямо сказать, не такое уж завидное имение для знатного боярина! Но вспомним, что это было за время.
То была тяжелая година Смуты, когда, по слову летописца, "Россия утопала в пучине крамол, и волны стремились за волнами: рушились одне, поднимались другие". Первая волна, прокатившаяся через Мышкин (и не раз!), - поляки, которые, как с недоумением отмечает Костомаров, не только жгли, грабили и убивали, но и "уничтожали все, что ни попадало, - без всякой нужды, ради одной злобной потехи". Другая волна - шведы. Еще в феврале 1608 года Москва договорилась с ними о военной помощи, за деньги, естественно. С тех пор и нависает над двором глас ненасытных наемников: "Золота!", а на русские города и села, как смерч, грядут грабежи и насилия.
И подобно тому, как, по словам Карамзина, "издревле славная... верностию" Тверь не изменила русскому делу, так и крохотный Мышкин снова встал на пути врага, не пожелав знать ни Лжедмитриев, ни поляков, ни литовцев со шведами. И опять костьми лег в землю, сгинул под вражьей конницей и исчез в огне. Так что пара уцелевших церквей да несколько крестьянских дворов, упомянутые в Писцовой книге, - не так уж и мало по тому времени...
Лишь только улеглись бури, вновь загудели в Мышкине торжки да ярмарки, застучали топоры плотников, зазвенели молоты в кузницах, заскрипели гончарные круги - крестьянские ремесла искони тут были развиты. (Рассказывают, как в начале нынешнего века местные умельцы Петров и Полтев смастерили из березовых наплывов удивительной красоты мебельный гарнитур. Увидели его на столичной выставке члены царской семьи и тут же загорелись - приобрести. Да не уступили мужики: для собственного, мол, интереса трудились, не для продажи.) Другим традиционным занятием было отходничество. Во многом определяла его специфику матушка-Волга. Ходили мышкинцы в матросах, водоливах, бурлаках, крючниках, старшинах артелей - отвечали за перевозку грузов, но особенно славились здешние лоцманы, которых нанимали для плавания по всей Волге. Всюду были желанны и мышкинские плотники, в Петербурге же особенно жаловали здешних судовых дел мастеров.
И все же ни в чем другом, верно, не преуспел так волжский городок, как в торговле. Торговали мышкинцы так ловко, что очень быстро затмили соседний древний Углич. А мышкинский купец Александр Петрович Березин - поставщик двора его Императорского величества - был даже избран Петербургским городским головой.
С нынешнего Мышкинского бульвара - подмываемой Волгой березовой аллеи на обрыве, которую насадила когда-то команда местного полицейского батальона, - хорошо видна за рекой Вознесенская церковь с колокольней в селе Круглицах (Охотино). Она была построена в 1790 году на средства этого самого Александра Березина. Позже такая щедрость станет распространенным среди купцов меценатством, заботой о родине своей малой, и тогда Пожаловы примутся мостить улицы в нижней приволжской части города, Замяткины субсидируют строительство Успенского собора, Чистовы возведут храм Божией Матери "всех скорбящих радости" на городском кладбище... Но то - потом, в XVIII же веке подобные жесты со стороны людей "без роду, без племени" были небывалой редкостью.
Нельзя не упомянуть одну характерную деталь городского пейзажа, которая неизменно вызывала восторг у всех заезжих гостей. Колокольни обоих соборов - Никольского и Успенского - были выдержаны в единой манере, отличаясь общностью архитектурных форм и приемов декора. Их так и называли - "родные сестры", которые поднялись над городом и тихонько друг с другом беседуют. При советской власти одну из колоколен - Никольскую, - не долго думая, снесли, освободив заодно город от памяти о "купеческих ухищрениях".
Мышкин начал интенсивно отстраиваться уже с начала XIX века, поэтому классицизм стал, по сути, первым и главным его стилем, своего рода эталоном городской культуры, той мерой отсчета, из которой исходило все последующее развитие. Замечательный пример этого провинциального классицизма - две усадьбы купцов Чистовых в центре города. Специалисты в первую очередь отмечают ту из них, что стоит на Рыбинской улице (в ней размещается сельскохозяйственное училище): это более ранняя постройка и, соответственно, более строго отвечавшая стилю.
и не иметь лодки!
А на меня почему-то большее впечатление произвела та, что смотрит одним фасадом на Соборную площадь, а другим - на Волгу, та, что еще в прошлом веке была передана хозяевами городу для размещения в ней больницы. Внушительный массивный особняк, а в основе - традиционный "дом с мезонином". Нарядный лепной карниз обегает все четыре стены. На окнах первого этажа - скульптурные маски. Тяжелая, громоздкая надстройка на крыше - ступенчатый аттик. Задний, волжский фасад проще: небольшой мезонин с широким деревянным балконом на кронштейнах. Громадная львиная маска... Наивно, но необычайно живописно. А какое богатство внутри! Широкая лестница на могучих каменных арках; живопись, покрывающая весь громадный потолок вестибюля, - летит по небу богиня весны и рассыпает цветы... Коллекция старых изразцовых печей с изумительными скульптурными вставками. В усадьбу входит еще несколько построек, в том числе и деревянная часовня с высокими окнами в виде стрельчатых готических арок. Эта мышкинская "готика" совершенно неожиданна на фоне плоских, обшитых потемневшими досками стен. И так мило-романтична... Купец Тимофей Чистов, богатевший на хлебной торговле, был, по отзыву Ивана Сергеевича Аксакова, "умница и знаток своего дела". Вот какие замечательные слова о Мышкине оставил Аксаков в своих "Письмах из провинции":
... Мышкин - на Волге и населился выходцами из крестьянского торгового сословия, лучшего в губернии, самого предприимчивого, промышленного, трудолюбивого. В этом городе капиталистов больше, чем в Угличе, даром что в Угличе 10 тысяч жителей, а в Мышкине, который всего 30 верст от него, - 70 В Мышкине купцы богаты, имеют прекрасные дома, живут дружно между собой... Внутренней торговли нет почти никакой, и все купцы ведут оптовую торговлю. Одних яиц из Мышкина отправляют купцы в Петербург до шести миллионов! Впрочем, и крестьяне всей этой стороны (большей частью графа Шереметьева) очень богаты и ведут большую торговлю".
Пожалуй, именно купцы - люди, чье существование во многом зависело от счастливого "форта", - лучше всего поняли мудрость монастырских затворников: "Дым есть житие сие". Думаете, Мышкин был обделен судьбой, когда его обошла стороной железная дорога? Отнюдь! Мышкинцы сами от нее отказались: кому нужна эта постоянная суета - приезды, отъезды, мелькание массы случайных новых лиц?! Огромные капиталы, которыми "ворочали" здешние купеческие семьи и часть которых осела в городе в виде храмов, особняков, разнообразных богатейших коллекций, в маленьком дружном Мышкине имели совсем не тот смысл, который мы так долго и упорно стремились обнаружить (а не найдя - придумать и приписать). Здесь ни у кого не было желания "выказаться" или "шикануть", стремления во что бы то ни стало обойти соседа. Выходцы из крестьян, мышкинские купцы ощущали свой город тем первым, но едва ли не самым важным рубежом, с которого начинался их "выход в люди". Город, пусть даже маленький, но воплотивший их мечты, их стремление к достатку и воле, становился в их глазах своего рода "Святой землей", живо напоминающей о самом сокровенном. Потому и хотели они видеть свой Мышкин своей столицей и своей Родиной.
К середине XIX века Мышкин обрастает слободами. Солдатская, в восточной части, заселяется в основном отставными воинскими чинами и инвалидами, особенно активно - после кампании 1812-14 годов. (И в войне с Наполеоном не преминул городок вновь подставить плечо матушке-России: Мышкин и его уезд дали третью по всей Ярославской губернии цифру ополченцев!) На северо-западе появляется Алексеевская слобода, названная по церкви в память митрополита Алексия, основателя московского Чудова монастыря (построена в 1793 году, не сохранилась). На западе отстраивается слобода Кузнечная. Что это было за ремесло! С богатейшим многообразием здешнего кованого и просечного металла сравнится разве что только домовая резьба. Дымники, декоративные вазоны, водосборники, зонты, кресты, элементы наличников, подзоры, не говоря уже об оградах и калитках, - с величайшей любовью трудились мышкинцы для украшения своего города, для чести своей, не для славы.
деревянные дома,
богато украшенные резьбой.
Особенно трепетные ощущения возникают во время прогулок по западным кварталам. Здесь даже классической планировки не обнаружить - все какие-то холмики, возвышения, террасы. И - живописно поставленные на них дома. В большинстве своем - деревянные, а смотрятся, как вполне правомочное продолжение застройки каменной: гладкая дощатая обшивка стен, окна с гладкими откосами вместо наличников, иногда - арочные формы, разбросанные тут и там отдельные ордерные элементы... С учреждением земств в культурную жизнь Мышкина активно входит и крупное уездное дворянство. Сейчас это модная тема, то и дело об одних пишут, о других, о третьих... Мы же упомянем лишь одно имя - правнука М. И. Кутузова, коллекционера, библиофила, члена многих столичных научных обществ Федора Константиновича Опочинина, подарившего Мышкину свое колоссальное собрание книжных редкостей (столь обширное, что хватило даже на филиал в соседнем Угличе).
Просветительство - уже само по себе дело благородное, в Мышкине же загорелись еще и иным огнем - наукой. Впервые после Николая Ивановича Новикова напечатали "Древнюю Российскую библиофику", а потом и вообще наладили перепечатку ряда редчайших книг - "дабы совсем не изредчали". А что за любопытная фигура - уездный врач Гавриил Васильевич Костров! Собиратель останков ископаемых животных, рукописных книг, статистических сведений о местной погоде, торговле и промыслах (и публикатор их в губернской и столичной печати!), основатель общественной библиотеки при тюремном остроге - чем только не занимался этот неугомонный и разносторонне образованный человек!
А нам все рассказывали про "застойную жизнь провинции"... Впрочем, почему в прошедшем времени? Вот и сейчас читаю: "Мышкин столько лет существовал тускло и удручающе серьезно..." И это пишет заинтересованный человек, побывавший в городке и, как он сам считает, "полюбивший его"! "Вам не стыдно, господа?!" - спрашивал в таких случаях классик.
Если уж говорить о "застое", то не в прошлом надо его искать, а в нашем еще во многом живом "вчерашнем". Все началось в 20-е годы. В 1924-м ликвидируется Мышкинский уезд. А в 1927-м город лишается своего статуса и становится "селом" (позже ему и имя меняют, добавляя обидное "о" на конце - Мышкино). Вывозят все учреждения культуры. Сносят на кирпич большую часть построек нижней приволжской части, снимают камень и плитняк с тротуаров и улиц, исчезают церкви и часовни, закрываются все функционировавшие здесь заводы. Естественно, уезжает 90 процентов коренных жителей. А при создании "Большой Волги" (40-50-е годы) почти всю нижнюю часть фасада города просто затапливают (хорошо хоть не весь город, как случилось с соседней старинной Мологой!) Такой вот "прогресс", такие вот "успехи" на пути социалистического строительства!
Еще совсем недавно бытовали у нас такие понятия: "неперспективный город", "неперспективная деревня"... Вряд ли кому ведомо, кто и когда додумался до такого, но сколько же бед это принесло русской земле! В 20-е годы совсем ненадолго становится Рыбинск губернским центром, и за этот короткий срок успевает отобрать у Мышкина и библиотеку, и музей, и метеостанцию. Краеведческое общество разогнали, объявив его деятельность лженаукой, основанный старшим братом знаменитого футболиста Бутусова спортивный клуб "Гладиатор" - один из первых в совет-ской России - закрыли, театр и картинную галерею упразднили в целях экономии... Брожу по этому "неперспективному" городу и не перестаю удивляться: как он вообще-то выстоял? Как - вопреки всем "прогрессивным" нововведениям и установлениям, продолжая не существовать, а жить, отстаивая свое право на жизнь и на собственную историю? И ведь отстоял! И статус городу вернули, и название прежнее. Конечно, и парящие в небе купола храмов, и улицы, мощеные по-питерски - цветным камнем в диагональную клетку, и затейливые мосты, павильоны, беседки - все это в прошлом. Но главное - не повытравлен еще энтузиазм, есть еще настоящие мышкинцы, те, для кого всегда этот город был особенным, древним и интересным.
"Всех скорбящих радости".
Сейчас много говорят о возрождении. По-моему, все эти разговоры - от лукавого: возродить ничего нельзя, поскольку корни обрублены и давно атрофировались сами приемники жизненных токов. Но можно родить заново - в муках, по крохам, лишь бы только не прерывалась традиция. И мышкинцам это удается. Вот, к примеру, такое чудо. После того, как разрушили церковь в селе Кривец, что в пяти километрах вниз по Волге, из ее барабана сделали магазин. Теперь его привезли в Мышкин и устроили в нем "Музей сицкарей" - самобытной русской народности, представители которой живут в деревнях и селах по реке Сить. Прялки, колоды, ступы, образцы резного убранства домов, инвентарь для ремесел, тканье - необычайно интересно! Как интересна и открытая в парковом павильоне купцов Чистовых выставка, посвященная знаменитому российскому водочнику Петру Арсентьевичу Смирнову, уроженцу сельца Каюрова в Мышкинском уезде. А городской Музей мыши, разместившийся в богато изукрашенном резьбой доме купца Литвинова!.. Мал городок, но, чтобы осмотреть его внимательно, вслушаться в него, - пожалуй, и недели не хватит.
Одна из улиц Мышкина,проходящая через его центр.
В городе есть Музей мыши, коллекциякоторого весьма богата.
Перед вами - мышь по имени Федор,Федору отведена должность казначеяэтого музея.
|
Меню:
Главная страница
Параметры
Интерфейс
Письма
Неполадки
|